Глава 5. МОЛИТВА — ОСНОВА МАЛОЙ ЦЕРКВИ.
Любовь ко Христу и во Христе.
Без глубокого проникновения в Православие даже постоянное посещение храма и неуклонное исполнение молитвенного правила могут оказаться недостаточными для истинного воцерковления. Но в духовной жизни Царской Семьи одно было неразрывно связано с другим. Перед нами выдержка из письма Государыни Александры Феодоровны от 1 октября 1915 года, посланного в Ставку, где Царь Николай находился с Сыном Алексеем: «Прошу тебя, следи за ним, чтобы маленький не утомлялся…» — пишет Императрица, и тут же тревога о здоровье больного опасной болезнью Мальчика сменяется, может быть, еще более сильной тревогой о Его духовном здоровье: «Прошу тебя, дорогой, спрашивай Его время от времени, хорошо ли Он молится». Александра Феодоровна все время подробно описывала отсутствующему Государю, как Она с Дочерьми проводит время. Упоминания о посещении храма в этих описаниях присутствуют постоянно: «Младшие Девочки работают, а старшие пошли в Наш госпиталь чистить инструменты. В половине 7-го пойдем к вечерне в Нашу маленькую новую церковь». «Я молюсь с ним каждый вечер», — пишет Государь.Александра Феодоровна на это откликнулась: «Как мило, что ты молишься с Беби по вечерам!» Беби — так ласково называли Царевича в Семье. И снова рассказывает Государю: «Мы ходили к обедне в 10 часов, затем Я переоделась и Мы пошли в госпиталь, где работали до 2 часов. После завтрака каталась с Девочками».
Это одна сторона религиозной жизни святого Семейства. Но и другая, внутренняя приоткрывается нам в переписке членов Царской Семьи. Мать-императрица писала старшей Дочери Ольге: «Старайся серьезно говорить с Татьяной и Марией о том, как нужно относиться к Богу».
«Ольга, дорогая, в комнате Я или нет, ты всегда должна вести себя одинаково. Это не Я за тобой смотрю, а Бог все видит и повсюду слышит, и это Ему мы должны в первую очередь постараться понравиться, делая все, что нужно, слушаясь Своих Родителей и тех, кто о нас заботится, и побеждая Свои недостатки».
«Изо всех сил старайся быть как можно лучше, терпеливее и любезнее, во время святого поста серьезно вслушивайся в прекрасные молитвы в церкви».
Дети сострадали больной Матери, жалели Ее, но на примере собственной болезни Государыня учила Их терпению и смирению пред волей Божией. «Когда Богу будет угодно, чтобы пришло время Мне поправиться, Он поможет Мне, но не раньше. Он знает, почему послал Мне эту болезнь, и мы должны быть уверены, что это к лучшему».
«Ольга, дитя мое.- Пока вы молились в церкви, Я читала молитвенник, молилась здесь. Очень грустно, что Я снова не ходила в церковь, но что делать? Остается молиться в Своей комнате».
«Бог послал нам крест, который нужно нести. Я знаю, это скучно — иметь маму-инвалида, но всех вас это учит быть любящими и мягкими. Старайтесь быть только больше послушными, тогда Мне будет легче, а ты покажешь маленьким хороший пример…»
«Нам всем положено нести Свой крест. Мой таков. И Я, дорогая, не ропщу, Богу все лучше ведомо. Не беспокойся, малышка, все будет хорошо. Да благословит тебя Бог».
Флигель-адъютант Мордвинов искренне изумлялся: «Я до сих пор теряюсь в догадках, каким образом Государыня, выросшая в среде совершенно чуждой и противоположной русскому «народному» Православию, сумела впитать в себя самые характерные и глубокие его черты; склонен думать, что, помимо наследственного расположения к сложным духовным переживаниям, полученного от матери, Государь отказывал в этом отношении немалое влияние.
Эти черты многие с насмешкой стараются относить «к пережиткам XIX века», совершенно забывая, что в стремлениях человеческого духа и веры века играют ничтожную роль и настоящем верующим нашего «великого» XX столетия крепкие, восторженные до наивности верования первых веков христианства должны являться столь же заманчивыми, как и достойными подражания…
Они оба: и Государь Императрица — носили в Своей душе это стремление к Богу, и вся их внутренняя интимная жизнь была полна религиозным содержанием. Глубину этой жизни можно было не только чувствовать — о ней можно было и догадываться по многим поступкам. Хотя замкнутые, стесняющиеся почти всегда, Они были в этом отношении замкнуты особенно. Как истинные носители религиозного света, Они были носителями не показными, а тихими, скромными, почти незаметными для большинства. Помню один день в Могилеве во время последнего приезда туда Царской Семьи, когда одна из Великих Княжон мне сказала: «Мама хочет быть у всенощной не в штабной церкви, а в городском монастыре и просит вас сопровождать Нас. Только, пожалуйста, не предупреждайте никого и не говорите полиции. Мы хотим помолиться совсем незаметно для других». Мы вошли никем не замеченные в церковь и смешались с молящимися. Императрица купила свечи и Сама, как и Великие Княжны, поставила их пред чудотворной иконой. Все Ее движения, земные поклоны, приемы, с которыми Она ставила свечку, крестилась, прикладывалась к образам, меня поразили Своим изумительным сходством с движениями простых, религиозно настроенных русских женщин. Только женщина, родившаяся и выросшая в старинной православной среде, проникнутая православными обычаями, сознающая всю ценность церковных обрядов, даже думающая простодушно по-русски, могла таким внешним образом выражать свое молитвенное настроение…»
Понятно, что при таком Своем отношении к Господу и Его дому — православному храму — Родителям не пришлось прилагать специальных усилий, чтобы воспитать Детей в благочестии. Царские Дети впитывали домашнюю атмосферу благочестия так же естественно, как вдыхали воздух. «Временами старшие даже мечтали временно пожить в числе рядовых сестер обители у Своей любимой Тетушки» (Игумен Серафим {Кузнецов}).
В Царской Семье происходило то, о чем так хорошо писала Софья Куломзина в замечательной книге «Семья — малая Церковь. Записки православной матери и бабушки»: «Мне кажется, что первые шаги на пути открытия веры в Бога в жизни младенца связаны с его восприятием жизни органами чувств — зрением, слухом, вкусом, обонянием, осязанием. Если младенец видит, как родители молятся, крестятся, крестят его, слышит слова «Бог», «Господь», «Христос с тобой», принимает Святое Причастие, ощущает капли святой воды, трогает и целует икону, крестик, в его сознание понемногу входит понятие, что «Бог есть». В младенце нет ни веры, ни неверия. Но у верующих родителей он растет, воспринимая всем своим существом реальность их веры так же, как ему понемногу делается понятным, что огонь жжется, что вода мокрая, а пол твердый. Младенец мало что понимает о Боге умом. Но из того, что он видит и слышит от окружающих, он узнает, что Бог есть и принимает это… Первое, очень простое понятие о Боге заключается в этом осрзнании, что Бог есть, как есть тепло и холод, ощущение голода или сытости».
«В некоторых домах всегда какая-то мрачная атмосфера. Иных религия делает суровыми и угрюмыми. Но это не по-христиански. Религия, которую вдохновляет слово Христа, — солнечная и радостная» — так считала Государыня Александра Феодоровна. В семейном гнезде последнего русского Императора всегда царила радость, омрачаемая только болезнью Царевича и недомоганием Государыни. Православие воспринималось как жизнь во всей ее полноте. Дети любили устраивать праздники и делиться праздником с другими. Александра Феодоровна Сама раскрашивала деревянные яйца на Пасху. Дети готовили подарки на церковные торжества и дарили не только друзьям, но и нуждающимся. Не было у Них непонятной для мирского человека строгой аскезы — было смирение и стремление к лучшей, Небесной жизни. Была любовь ко Христу и Его Церкви. И евангельская любовь к ближнему. А это значит, Они исполнили главную заповедь, данную Богом миру.
Предыдущая часть
