Глава 7. СВОБОДА И ПОСЛУШАНИЕ.
Эта проблема — свобода и послушание детей, — наверное, головная боль многих женщин, плачущих (или в раздражении кричащих): «Ах, какой мой ребенок непослушный, как я с ним замучилась!»
Дорогие мамы, папы, бабушки и дедушки. Не вы одни такие. И еще, непослушный не есть преступник. Почему в определенном возрасте ребенок начинает бунтовать? И почему укрепление в вере (нередко и у великих святых) порой происходит через мучительный внутренний бунт, помыслы безверия и даже отчаяния? Что такое свобода, которую дал нам Господь? Вероятно, каждый ответит по-разному. Но все-таки… «Свобода или послушание» или «свобода и послушание»?
Дорогие родители, не спрашивали ли вы себя, почему вы хотите, чтобы ребенок слушался вас. Государыня Александра Феодоровна не затруднилась бы ответить на этот вопрос. «Послушай, дорогая, — пишет Она Самой «трудной» Своей Дочери, Ольге, — ты должна стараться быть послушнее. Когда Я тебе велю что-то делать, делай это сразу, даже если другие заняты чем-то своим. Учись послушанию, пока ты еще мала, и ты приучишься слушаться Бога, когда станешь старше».
Так вот в чем дело! Послушание нужно детям не для того, чтобы потешить родительскую гордыню, а чтобы научиться слушаться Бога; приобрести разумное послушание, т. е. христианскую добродетель, — одно из условий спасения. И если разумные родители проецируют детское послушание на высшее — на Бога, естественно, они будут стараться и сами вести себя по-христиански. «Благословение отчее утверждает домы чад, клятва же матерня искореняет до основания» (Сир. 3, 8-9) — это потрясающие слова из Священного Писания. Родительская власть над детьми дана свыше, эта власть — из той священной иерархии, на основании которой положил Господь жить и развиваться человеческому обществу. Одна из десяти основополагающих заповедей Божиих: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли».
В наши дни детские психиатры одной из основных причин детских болезней называют родительские требования безусловного подчинения и тоталитарный контроль над ребенком. В чем дело? Да в том, что заповеди в нашем обществе забылись вместе со страхом Божиим. И что остается? Гордыня: «Ты обязан меня слушаться!» «А почему?» — вправе спросить ребенок. Ребенок не понимает, а если бы понимал, сформулировать бы не смог, но нередко он чувствует, что родители забыли, что тоже обязаны — обязаны своему Небесному Отцу и Господину. Что только в кротости, в смирении пред Ним они обретут истинную власть над своим чадами. А иначе получается злоупотребление властью, карикатура на нее, перехлест мутной волны гнева и самонадеянности. «Я» знаю как надо. И не слышат родители в шуме этой волны мудрейших слов апостола Павла: «Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали’> (Кол. 3, 21). Это наставление, видимо, казалось апостолу очень важным, если он еще раз повторил: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф. 6, 4). А дети убегают от родителей в опасные компании, в ранние, бездумные, обреченные на несчастье браки или становятся пациентами психологов и психиатров.
Многие из нынешних родителей, только требуя, почти ничего не отдавая, порой оскорбляя ребенка на каждом шагу (не брезгуя и сквернословием), наверное, считают, что воспитывают детей. А на самом деле они просто поддались лености и пошли по пути «наименьшего сопротивления». Ведь возиться с личностью — это так утомительно…
Жаждали ли Царь Николай и Царица Александра механического, «кукольного» послушания Детей? Конечно же, нет! А казалось бы, чего проще — зажать Царских отпрысков в строгие рамки этикета, как в корсет, по ходу дела погоняя их, как вожжами, цитатами из Священного Писания. Да нет, росли Дети внутренне свободными, смеялись, шалили, весело играли, ссорились порой, проявляли характер. Так что же такое послушание?
«Часто взрослые жалуются на непослушание детей, но в их жалобах бывает непонимание самого смысла послушания, — сетует православная мать и бабушка Софья Куломзина. — Ведь послушание бывает разное. Есть послушание, которое мы должны внушить младенцу ради его безопасности: “Не трогай — горячо!”, “Не лезь — упадешь!” Но для восьми-девятилетнего уже важно иное послушание — не сделать чего-нибудь плохого, когда тебя никто не видит. А еще большая зрелость начинает проявляться, когда ребенок сам чувствует, что хорошо и что плохо, и сознательно удерживается… Цель дисциплины — научить человека владеть собой, быть послушным тому, что он считает высшим, поступать так, как он считает правильным, а не так, как ему хочется. Этим духом внутренней дисциплины должна быть проникнута вся семейная жизнь, и жизнь родителей еще больше, чем детей, и счастливы те дети, которые растут в сознании, что их родители послушны правилам, которые они исповедуют, послушны своим убеждениям. Слушаться ты должен не потому, что “я так хочу!”, а потому что “так нужно!”, и обязательность таких правил признается родителями и для самих себя».
Любые родители должны быть готовы к тому, что проблема отцов и детей придет и в их семью. Даже Царское Семейство не миновала эта проблема. Об этом пишет Сама Государыня Александра Супругу: «…такое полное одиночество… У Детей при всей Их любви все-таки совсем другие идеи, и Они редко понимают Мою точку зрения на вещи, даже самые ничтожные; Они всегда считают Себя правыми, и, когда Я говорю Им, как Меня воспитали и как следует быть воспитанной, Они не могут понять. Только когда Я спокойно говорю с Татьяной, Она понимает».
Татьяна — любимица Матери; судя по множеству воспоминаний, наиболее похожая на Нее лицом и характером. Ольга же «скорее Дочь Отца». Вспомним: Пьер Жильяр писал, что только Ольга Николаевна, по его мнению, проявляла самостоятельность. И действительно, Государыня пишет в этом же письме: «Ольга всегда крайне нелюбезна по поводу всякого предложения, хотя бывает, что Она в конце концов делает то, что Я желаю. А когда Я бываю строга, Она на Меня дуется… с Ней все делается труднее из-за Ее настроения».
Из этого письма можно понять, что Татьяна для Матери — образец послушания. Но вот что Сама Татьяна пишет в записке к ней: «Моя дорогая, родная, милая Мама. Я прошу прощения за то, что не слушаю Тебя, спорю с Тобой, что непослушная. Сразу Я никогда ничего не чувствую, а потом чувствую себя такой грустной и несчастной оттого, что утомила Тебя, потому что Тебе все время приходилось Мне все повторять. Пожалуйста, прости Меня, Моя бесценная Мамочка. Сейчас Я действительно постараюсь быть как можно лучше и добрее, потому что Я знаю, как тебе не нравится, когда одна из Твоих Дочерей не слушается и плохо Себя ведет. Я знаю, как это ужасно с Моей стороны плохо себя вести, Моя дорогая Мама, но Я на самом деле, милая моя, буду стараться вести себя как можно лучше и никогда не утомлять тебя и всегда слушаться с первого слова. Прости Меня, дорогая. Пожалуйста, напиши Мне только одно слово, что Ты Меня прощаешь, и тогда Я смогу пойти спать с чистой совестью. Да благословит тебя Бог всегда и повсюду — никому не показывай это письмо.
Поцелуй от твоей любящей, преданной, благодарной и верной Дочери Татьяны».
Так каковы же должны быть мудрость Матери, Ее терпение и такт, чтобы у Дочери-подростка с сильным самостоятельным характером в период так называемого «переходного возраста» излилось из-под пера такое трогательное, искреннее и сердечное письмо-покаяние в обыкновенном подростковом упрямстве?! Часто родители или машут рукой на такое упрямство, или борются с ним, как с самым страшным злом. Надо ли говорить, что ни то ни другое не дадут благого результата?
В письмах Императрицы к Детям, кроме нежности, всегда проявляется чувство уважения к человеческой личности ребенка. Обучая Детей послушанию, Императрица строга и последовательна: «Скажем, есть вещи, которые Тебе нравится делать, но Ты знаешь, что Я их запретила, — стремись их не делать, даже если Мое запрещение кажется Тебе странным и Ты не понимаешь его причины, но Я-то ее знаю и знаю, что это для Твоей пользы. Быстрее выполняй Мои распоряжения, а не тяни время, чтобы посмотреть, делают ли другие. Ты должна показать хороший пример, а другие ему будут следовать. Внуши им, что нужно слушаться Меня и Папу и, конечно, Мари и С.И. Я Сама была маленькой Девочкой, Меня учили слушаться, и Я благодарна тем, кто Меня учил, был строг со Мной». Совершенно верно: есть родительские требования, которые детьми должны безусловно выполняться. Запреты должны быть разумными, немногочисленными, но четкими: раз нельзя — так нельзя. Однако почему в письме Александры Феодоровны не ощущается духа приказа? Только Материнские любовь и теплота. Потому что любовь определяла в жизни Императрицы все, а менторство вообще было ей чуждо, как христианке. И потому-то Ей, Своей «дорогой, милой Мама», Дочери изливали сердечные тайны, будучи уверенными, что их не только выслушают, но и помогут добрым советом, продиктованным настоящим пониманием не только «взрослой жизни», но и их «детских и полудетских» проблем. Читая переписку Александры Феодоровны, удивляешься, как серьезно, с каким уважением Императрица подходит к проблемам Своих взрослеющих Детей, удивляешься этой дружбе, основанной прежде всего на безусловном родительском авторитете, питаемом добрым примером. В отличие от многих современных родителей Царь и Царица не забывали и не боялись лишний раз приласкать Детей, не думали, что могут этим их избаловать. Откроем наугад любое письмо Александры Феодоровны к кому-нибудь из Детей: «Целую и благословляю Тебя нежно. Да хранят твой сон святые ангелы», «Нежно благодарю Тебя за Твое милое письмецо», «Моя дорогая малышка», «1000 поцелуев от Твоей старой Мамы». И Дети в ответ находят для Матери и Отца самые нежные, самые ласковые слова. Доброе отношение старших рождало потребность в добровольном послушании.
«На первом месте у них стояли Их Величества, — писала Юлия Ден. — Первое, что неизменно спрашивали Дети, как Мы их называли, было: “A Papa это понравится? Как ты полагаешь, Mama это одобрит?” К Родителям обращались просто — Papa и Mama.
Между тем, как мы уже говорили, даже с такими Детьми Родителям иногда приходилось нелегко. С. Я. Офросимовой довелось однажды наблюдать в храме такую картину: «Стоя вместе с Государем на возвышении, Цесаревич иногда оборачивался к солдатам и строил им такую уморительную гримасу, что по рядам солдат проходил шорох от сдерживаемого смеха, на который Государь озабоченно оглядывался, чувствуя, что Цесаревич шалит, но на Его обеспокоенный взгляд Цесаревич отвечал такой серьезной и невинной миной, что Государь успокаивался. Государю было нелегко справляться с живыми по характеру Княжнами и с шалуном Цесаревичем, нелегко было сдержать проявление их живости».
Порой Государь даже выходил из Себя, как пишет А. А. Танеева: «Вспоминаю обед на яхте «Штандарт» в Кронштадте с массой приглашенных. Тогда Великой Княжне Анастасии Николаевне было пять лет. Она незаметно забралась под стол и, как собачка, там ползала: осторожно ущипнет кого-нибудь за ногу — важный адмирал в Высочайшем присутствии не смеет выразить неудовольствия. Государь, поняв, в чем дело, вытащил Ее за волосы, и Ей жестоко досталось».
Но, хотя поведение Ольги Николаевны иногда огорчает Мать, и «Мария в дурном настроении ворчит все время и огрызается», и юная Анастасия порой шаловлива не в меру, для Отца и Матери Они все равно милые Девочки. Интересно, что и Царевич Алексей, которого в раннем детстве баловали по причине Его тяжелой болезни, всегда был послушен Родителям, несмотря на Свою живость и склонность к проказам.
Непослушный ребенок никогда не станет для таких Родителей, какими были Царь Николай II и Его Супруга, противником, с которым надо воевать не жизнь, а на смерть. А для вас?
Предыдущая часть
