Согласно Конституции РФ вновь избранный президент не позднее двух недель после инаугурации должен предложить Госдуме кандидатуру председателя правительства. Сейчас трудно сказать, насколько серьезны будут перемены в его кадровом составе. Для чиновничества будущий состав правительства – главная интрига и главный предмет борьбы.
Однако тем, кто мечтает о карьере высокопоставленного чиновника в России, полезно знать, что министерские и другие высшие посты связаны с серьезными рисками. За три последние года известно о шести случаях осуждений и арестов федеральных министров, их заместителей и губернаторов. Если добавить вице-губернаторов, будет уже 25 случаев.
Это означает, что для представителей высшей бюрократии вероятность быть осужденным приближается к 1% ежегодно.
Для сравнения: в целом по населению старше 18 лет вероятность осуждения составляет в России чуть меньше 0,9%, т. е. шансы стать преступником для высшего чиновника несколько выше, чем для среднего россиянина. Но и это не все. Более 70% топовых чиновников было осуждено к реальным срокам лишения свободы. Вероятность попасть в тюрьму для среднестатистического гражданина России – 0,2% в год, а для чиновника высокого уровня – в 3 раза больше.
А если сравнить данные не со средними по населению, а с вероятностью оказаться в тюрьме для человека с высшим образованием, то разрыв станет и вовсе шокирующим. Высшие руководители осуждаются в 5 раз чаще рядовых образованных граждан, а в тюрьму садятся в 15 раз чаще. При этом речь идет именно о высших лицах: у обычного госслужащего шансов преступить закон только в 1,5 раза больше, чем у рядового гражданина с высшим образованием.
Можно, конечно, пошутить, что такие перспективы – результат работы системы негативного отбора, в итоге на постах губернаторов, министров и их замов чаще оказываются люди с криминальными наклонностями. Однако такой фактор вряд ли является решающим.
Мы находимся на пересечении трех больших тенденций. Во-первых, плотность регулирования деятельности государственных служащих такова, что ничего не нарушить практически невозможно. Ситуация усугубляется тем, что руководители часто вынуждены подписывать горы бумаг, которых они даже не читали – из-за большого объема документов.
Во-вторых, в государстве растет силовой контроль – и, что логично, первыми под пристальным наблюдением оказываются наиболее высокопоставленные чины, над ними же и происходят показательные процессы.
И в-третьих, практически любая экономическая и руководящая деятельность в России с успехом может быть описана в терминах Уголовного кодекса. Умысел и вину определяет следователь. Если практически любые поступки любого директора можно квалифицировать как преступление, что мешает так же поступать и с губернаторами? Удивительно не то, что в тюрьме ежегодно оказывается один из 100 высших чиновников, а то, что там не оказывается каждый второй.
Период масштабных репрессий в отношении элит в истории нашей страны уже был. Пресловутый «съезд победителей» – XVII съезд ВКП(б) был репрессирован более чем наполовину. Конечно, сейчас масштабы не те, но резкое сокращение уровня защищенности элит налицо.
У такой политики есть несколько преимуществ. Во-первых, репрессии в отношении действительно или мнимо виновных руководителей подтверждают распространенное у обывателей мнение, что «все там наверху воруют», и повышают доверие к руководителю государства. Во-вторых, это механизм, максимально облегчающий ротацию элит. Понимая, что если сегодня ты не отреагируешь на вежливую просьбу подвинуться, то завтра за тобой могут прийти, руководители становятся сильно сговорчивее.
В сочетании с демонстративной подготовкой всевозможных «кадровых резервов» и конкурсами «молодых лидеров» это заставляет провести еще одну историческую аналогию. Репрессии были важным инструментом омоложения сталинской команды, формирования корпуса исполнителей-выдвиженцев, которые не могли иметь своей позиции ни по какому вопросу, но умели решать поставленные задачи в условиях дефицита ресурсов. Формирование корпуса молодых технократов и приближение их к себе в обход субъектной старой гвардии (с физическим уничтожением оной или без такового) – важный признак трансформации существующего политического режима.
В отличие от общеуголовных преступлений, где квалификация деяния более или менее соответствует смыслу этого деяния, репрессии в отношении элит ведутся больше по политическим мотивам. В сталинское время элитам чаще всего предъявляли статью 58 УК, карающую за измену Родине. Сейчас вместо нее в ходу экономические статьи. Но к системной борьбе с коррупцией или иным незаконным способам присвоения общественных ресурсов это имеет весьма отдаленное отношение.
Сегодня высокие риски для высших управленцев в большей степени связаны с начавшейся ротацией элит, нежели с очищением государства от коррупции. Возможные положительные эффекты от смены управленческой команды могут быть легко испорчены теми методами, которыми эта смена обеспечивается.
При сохранении выборочного уголовного преследования новые управленцы будут лишены инициативы, готовности к инновациям и переменам. Ведь при существующей модели работы государства и усилении конкуренции внутри – все выходящее за установленные исподволь рамки увеличивает вероятность оказаться на скамье подсудимых.
Кирилл Титаев
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/4796/23988/