В богослужебной практике Православной Церкви молитвы о заключенных («в узах сущих», «в темницу всажденных») всегда занимали особое место. Христианская традиция родилась во времена жесточайших гонений, когда многие тысячи наших духовных предков пострадали от гонителей-язычников. Значительно позднее уже наша Русская Церковь пережила еще более жестокие гонения от богоборческих властей.

Во многом именно поэтому православным христианам свойственна особая чуткость к находящимся в заключении, людям, зачастую очень сильно оступившимся, но, несмотря ни на что, имеющим право на человеческое отношение. Отношение, которое не еще сильнее ужесточит их сердца, но напротив, способно привести к покаянию и исправлению, основанному не на страхе и унижении, а на движении души к Свету.

Очень значимым для многих заключенных событием стало пасхальное посещение Предстоятелем Русской Православной Церкви Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом ФКУ СИЗО-2 УФСИН России по городу Москве «Бутырская тюрьма». За этими сложными официальными аббревиатурами – многие сотни, тысячи человеческих судеб. И, наверное, как никто другой это понимает наш Первосвятитель, который обратился к сегодняшним заключенным не со словами назидательной проповеди, но как любящий отец, очень просто, с искренним сопереживанием и поддержкой.

Одним из тех, кто встречал Патриарха Кирилла в Бутырской тюрьме, был старший священник тюремного храма Покрова Пресвятой Богородицы протоиерей Константин Кобелев, давний друг телеканала «Царьград». Батюшка поделился впечатлениями от этой встречи и своими мыслями о тюремном служении нашей Церкви.

«Царьград»: Отец Константин, произошедшее событие по-своему уникально. Но насколько важно, что именно на Пасху, именно в день Светлого Христова Воскресения Предстоятель побывал в Бутырской тюрьме?

Протоиерей Константин Кобелев: Для Бутырки это действительно уникально, ведь, как известно, до Петра I не было Бутырки, а после Петра I более 200 лет не было Патриархов. Хотя сам Святейший Патриарх Кирилл, напомню, на Рождество Христово 2014 года посещал СИЗО-5, где, в том числе, общался с несовершеннолетними подследственными. Тогда это событие было локальным, посвященным только одному изолятору. А вот сейчас – масштаб совсем иной. Мы очень давно хотели, стремились пригласить Святейшего Владыку, показать ему наш храм, рассказать о новомучениках, которые здесь были. И, слава Богу, руководство УФСИН России по городу Москве очень ответственно отнеслось к этому, и сделало это не только праздником для Бутырки, но и всей Москвы.

Протоиерей Константин Кобелев и Святейший Патриарх Кирилл в Бутырском храме. Фото: Олег Варов / patriarchia.ru

В день Светлого Христова Воскресения сюда привезли заключенных, в том числе уже осужденных, со всех изоляторов города Москвы. И из СИЗО-1 «Матросская тишина», и СИЗО-3 «Красная Пресня», СИЗО-4, СИЗО-5, то самое, где Святейший уже бывал, и СИЗО-6, женский изолятор… Из каждого по одному автобусу. Все стояли отдельными, как они называют, «коробочками», построениями. Особенно много было женщин.

«Ц.»: Удалось ли в такой ситуации соблюсти дисциплину?

Протоиерей Константин: Дисциплина была прекрасная. Все были настолько потрясены тем, что приезжает Святейший Патриарх, многие очень стремились к этой встрече. Конечно, для того, чтобы их привезти в тот день в Бутырку, отбирали самых верующих, самых дисциплинированных из православных общин изоляторов, в том числе нашего. А нужно сказать, сейчас в каждом изоляторе есть свои общины.

«Ц.»: Что больше всего запомнилось из этого дня лично Вам?

Протоиерей Константин: После того, как Патриарх уже уехал, а также разъехались и заключенные из других СИЗО, в наш храм привели одну камеру, человек 12 повторно судимых людей, там были и те, кто пятый, седьмой раз сидит. И эти ребята дольше всех оставались. Их завели в храм, я с ними провел беседу, рассказал о новомучениках. И уже когда я собрался уходить, мне говорят, что эти ребята почти что до пяти часов дня ничего не ели, потому что хотели причаститься. Казалось бы, рецидивисты: у одного из них, когда он наклонился во время Исповеди, вся голова была в шрамах. И все они поисповедовались и причастились. И это, конечно, самое дорогое, то, что не вошло в сообщения СМИ.

Ну и конечно, запомнилось, как на слова пасхального приветствия Святейшего Патриарха «Христос Воскресе!» изо всех окон прозвучало «Воистину Воскресе!» Конечно, мы это репетировали, очевидно, что «по первОй» человек смущается, и я их стимулировал к тому, чтобы кричали громко. И, тем не менее, это стало удивительным даже для меня.

Фото: Олег Варов / patriarchia.ru

«Ц.»: Расскажите, была ли обратная связь, предоставили ли заключенным возможность не только выслушать слова наставления, но и пообщаться со Святейшим Патриархом?

Протоиерей Константин: Да, и уже после встречи мне довелось встречаться с этими людьми, я прошел по тем камерам, где был Святейший. Отношение людей удивительное: они настолько были потрясены от Святейшего, его доступности! Ведь раньше они его чуть ли не как Бога воспринимали, а он очень просто, очень откровенно с ними разговаривал, выслушивал их.

Но и для самого Патриарха была очень важна эта обратная связь. Скажу откровенно, мы с ребятами несколько раз до этого беседовали, настраивали их: вот, придет Патриарх – вы не молчите, не пытайтесь ему сказать что-то лубочное, расскажите о своих реальных проблемах. Не нужно говорить, что у нас в Бутырской тюрьме все прекрасно, что у нас самый лучший изолятор и так далее. Вы просто скажите, что не так. И, несмотря на определенное смущение, это сработало.

Особенно это проявилось, когда Патриарх посещал пожизненно осужденного по имени Александр. Он приехал с острова Огненного, его еще называют «Вологодский Пятак». И говоря о проблемах, он как раз сказал, что пожизненных заключенных не выводят в храмы. Действительно, эта проблема существует, в том числе и у нас, в Бутырке. После этого я посетил этого человека и говорю: «Саш, ну, как ты там, как поговорил-то?» И он мне рассказал, как передал Патриарху, что в храм нельзя попасть в таких особенных колониях, как «Черный дельфин», «Белый лебедь», «Полярная сова» и так далее. Только в «Черном дельфине» есть оборудованный храм, в котором прямо внутри стоит решетка, и через эту решетку можно причастить пожизненно заключенного, который там стоит без наручников.

И вот вчера у нас был Святейший, а сегодня Саша уже был в храме. Конечно, он был очень потрясен, что для него открылась такая возможность. И я думаю, что в будущем, благодаря нашему Предстоятелю, мы сможем решать подобные вопросы, связанные с режимными вещами.

«Ц.»: На официальном сайте Патриархии есть фотография: Предстоятель благословляет иконами молодую пару. Он – заключенный, она – его невеста. Расскажите, пожалуйста, об этом.

Фото: Олег Варов / patriarchia.ru

Протоиерей Константин: Мне уже год приходится общаться с Ярославом, ко мне в храм, где я служу на воле, приезжали его мама и тетя, просили ему помочь, поддержать его, поскольку у него было тяжелое психологическое состояние. И где-то полгода назад Ярослав сказал, что ему очень хотелось бы венчаться с его любимой девушкой Машей. И с ней мы тоже встречались, говорили об этом. Она говорит, мы еще молодые и дождемся окончания срока. Тем более что осужденным разрешаются длительные свидания, в течение нескольких дней. Она надеется, что у них могут и дети появиться. Самое главное – это любовь, конечно, которая есть и которая преодолевает все трудности. Нам, бутырским, не привыкать. Еще в царское время от нас по Владимирскому тракту уходили люди в ссылку люди, которых сопровождали их жены. И на Дальний Восток, на Сахалин…

«Ц.»: Известно, что у Ярослава — очень большой срок, хотя и не за убийство, не за насилие. Вообще Церковь может как-то повлиять на то же условно-досрочное освобождение тех своих чад, кто искренне встал на путь исправления?

Протоиерей Константин: Да, мы, конечно, стараемся в этом плане. Но поведение судов бывает самое разное. Иногда они учитывают наши рекомендации, иногда по каким-то причинам это вообще не срабатывает. Но, конечно, за тех людей, которых знаем, мы всегда просим. И бывают случаи, когда человек возвращается раньше.

«Ц.»: Наш канал внимательно следил за делом Максима Хохлова, вашего духовного сына, который буквально на днях вышел на свободу, отсидев свой срок полностью. Несмотря на массовую общественную поддержку, здесь как раз «не сработало»?

Протоиерей Константин: Да, он вернулся, как говорится, по звонку, по истечении срока. Слава Богу, что ему дали не три года или больше трех. А потому общественная поддержка, именно здесь, в данном случае, сработала: ему дали только год и три месяца. И теперь уже другие проблемы возникают: человеку нужно встроиться в наше общество, а это очень трудно. Ведь люди в заключении теряют связь с реальностью нашего мира, за них думают, их кормят, поят, одевают и так далее. И они даже не понимают, например, цену деньгам, как их там зарабатывать. Не говоря уже о том, что после длительных сроков люди даже с телефоном не умеют обращаться, ведь когда они оказались в заключении, еще надо было диск крутить. А главное то, что утрачиваются социальные связи. И в этом им особенно нужна наша помощь.

«Ц.»: Что Церковь может сделать, чтобы помочь нашей исправительной системе быть именно исправительной, а не устрашительной и унизительной? Чтобы люди, которые за свои грехи, за свои проступки попали в эту систему, что называется, «вышли лучше, чем зашли»?

Протоиерей Константин: Конечно, самое главное – это вера. Потому что она дает надежду. Об этом и Патриарх говорил в ходе посещения Бутырки. Она укрепляет человека, дает ему способность выстоять. И, конечно, обязательно надо помогать таким людям. К сожалению, наше общество, в основном, негативно относится к людям, которые находятся в местах лишения свободы и которые выходят оттуда.

Фото: Олег Варов / patriarchia.ru

Когда я посещал женский СИЗО-6, мне рассказывали один случай. У них был девушка, которая до того, как попала в тюрьму, была прекрасным поваром. Выйдя на свободу, она устроилась посудомойкой в предприятии питания. И вдруг хозяин этого предприятия незаконным образом узнал, что она сидела (эта информация не должна нигде афишироваться) и выгнал ее. Причем, с позором, с публичным скандалом. Она пришла назад в тюрьму, и говорит: что мне делать, как мне жить?

Конечно, наше общество бывает слишком жестоким и несправедливым. И даже в церкви такое бывает, когда человек из заключения приходит в обычный храм на воле, где тут же наши доблестные прихожанки: ты что делаешь, ты не так, ты туда, ты сюда… И до того дело доводят, что человек перестает в храм ходить. И это, конечно, совершенно неправильно.

«Ц.»: Широко известно, что отношение самих заключенных друг к другу бывает поистине нечеловеческим. Есть «касты», есть «понятия». Удается ли тюремным священнослужителям с этим бороться, сделать так, чтобы воцерковляющиеся заключенные смогли причащаться от одной Чаши?

Фото: свящ. Игорь Палкин / patriarchia.ru

Протоиерей Константин: У нас в Бутырке этой проблемы нет. Знаю, что во многих местах тоже. И я постоянно спрашиваю, когда людей ко мне приводят: как у вас на камере, какая обстановка? Бывают напряженные отношения, например, с мусульманами, но и их мы очень хорошо решаем совместными обходами вместе с имамом. И, кстати, у нас есть запрет на публичное вывешивание икон в камерах со ссылками, что это может якобы посеять межрелигиозную рознь, но на самом деле именно верующие мусульмане к этому относятся очень уважительно.

«Ц.»: О любом событии, тем более, о таком значимом, как посещение Бутырки в день Пасхи Святейшим Патриархом, должно быть определенное рассуждение, выводы. Прошло не так много времени, но каковы ваши основные мысли, чаяния, надежды? Что может измениться?

Протоиерей Константин: Самое главное, конечно, то, что установился непосредственный контакт Святейшего с огромной массой людей, которые здесь находятся. И мне кажется, это будет способствовать тому, что Патриарх написал в отзыве, который оставил в нашем музее в Книге отзывов. Где-то полгода назад она как раз закончилась, и все было как-то недосуг ее обновить. А тут вспомнили об этом, и сделали очень красивую, очень достойную книгу в кожаном переплете. И Святейший написал первый отзыв, поблагодарив руководство и сотрудников за то, что они создают такие условия, чтобы человек меньше травмировался этой системой. Чтобы эти условия человеку было легче переносить.