К 100-летию красного террора

Источник

Вадим Доримедонтов

31.08.2018

100 лет назад, в ночь на 1 сентября1918 г. в Петрограде по приказу Г. Зиновьева было расстреляно 900 заложников, Кронштадская ЧК добавила от себя еще 512 человек. Начался красный террор

+ + +

Формально «Красный террор» был объявлен Декретом СНК 5 сентября 1918 г. и объяснялся покушением 30 августа на В.И.Ленина в Москве и убийством М. Урицкого в Петрограде; но в действительности он начался раньше и был одним из главных средств захвата и удержания власти партией большевиков. Ещё до выхода Декрета, в ночь на 1 сентября по приказу Г. Зиновьева было расстреляно 900 заложников (главным образом, из числа дворян и интеллигенции), не имевших ни малейшего отношения к убийству М.Урицкого. Кронштадтская ЧК добавила от себя ещё 512, а 5 сентября в Астрахани был расстрелян весь Губком партии эсеров.

Дзержинский отдал приказ по всем местам заключения в Москве расстреливать людей без разбора, прямо по спискам. Эти казни большевики называли «искупительными жертвами» и «противозаразной прививкой».

Как писала газета «Правда»: «Пусть прольются реки крови! За одного павшего коммуниста своей жизнью заплатят тысячи наших врагов! Отныне гимном рабочего класса будет гимн ненависти и мести!»

С.Мельгунов в своей книге «Красный террор в России», не отрицая, что и со стороны «белых» имели место случаи проявления жестокости, указывает на принципиальную разницу этих явлений. Если у «белых» это была несанкционированная сверху частная инициатива отдельных озлобленных, (как правило, с патологическими наклонностями) лиц, то у «красных» — планомерная, открыто одобряемая властями государственная политика.

«Белые» не ставили своей задачей массовое уничтожение людей по социальному признаку, никто не собирался расстреливать всех рабочих или брать в заложники крестьян семьями; в то время как «красные» не скрывали своей цели — уничтожение целых социальных групп населения: дворянства, купечества, духовенства, состоятельного крестьянства, казачества…

Кроме того участников белого движения в нравственном плане очень тяготило то, что им приходится сражаться со своими соотечественниками. У большевиков такого комплекса не было: они воевали за счастье мирового пролетариата и все, кто не разделял их убеждений, заведомо были для них смертельными врагами.

Насилие, террор и жестокость издавна были непременными методами действия всех революционеров. Но если террористы-одиночки полагали, что ликвидация царствующих особ и отдельных государственных служащих может изменить ситуацию к лучшему (и даже были готовы ради этого рисковать собственной жизнью), то их большевистские последователи предпочли более безопасный для себя, но гораздо более действенный приём массового террора, да ещё и руками обманутого народа.

Теоретически идея эта вынашивалась ими давно. В вышедшем в 1848 г. «Манифесте коммунистической партии» было сказано: «Коммунисты открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путём насильственного ниспровержения всего существующего строя». А многоуважаемые авторы этого эпохального опуса ещё и уточнили: «Существует лишь одно средство сократить агонию старого общества и кровавые муки рождения нового — революционный террор».

Хотя верный ученик основоположников В. Ульянов и заявлял, что «каждый социал-демократ должен быть таким же якобинцем и террористом, как Робеспьер», он всё же считал более действенным террор с широким участием народных масс. В 1902 г. он писал: «Нисколько не отрицая террора, мы требуем работы над подготовкой таких форм насилия, в которых принимали бы участие широкие народные массы».

«Нам нужен настоящий, всенародный, действительно обновляющий страну террор, такой, каким прославила себя Великая Французская революция».

Для большевиков даже убийство было простительно, если оно служило достижению их целей. В связи с многочисленностью «случайных жертв» во время уличных боев 1905 г, партийные агитаторы разъясняли дружинникам, что «непроизвольное нарушение личной безопасности граждан (ранение или убийство), если это случилось в результате борьбы с правительством, не ставится в вину участникам партизанских действий».

Весьма показательно выглядит сравнение результатов «белого» и «красного» террора на примере Крыма. По подсчётам местных исследователей, за время пребывания там «белых» в 1919—1920 годах, пострадали несколько сотен человек (причём Врангель даже пытался передавать землю крестьянам и налаживать отношения с рабочими), а когда «красные», тесня армию «белых», захватили Севастополь, трупы, повешенных ими, болтались не только на фонарях и деревьях, но и на памятниках.

«Под руководством Особого отдела 4-ой армии массовые расстрелы проходили во всех крупных городах Крыма. Всего до мая 1921 г. было уничтожено около 53 тыс.чел.» (С.В.Волков. Трагедия русского офицерства)

Особенно отличились в этой кровавой вакханалии Бела Кун и Розалия Землячка, которая стала первой женщиной, награждённой за эту бойню орденом Красного Знамени. «Фурия красного террора», как называли Землячку, имела вполне соответствующий её характеру партийный псевдоним «Демон» и сама признавалась, что «когда устаёт от бумажной работы, любит отдохнуть за пулемётом».

В.И.Ленин очень высоко ценил эти качества Р. Землячки, да и сам, не колеблясь, отдавал самые решительные распоряжения:

«Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся. Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам».

Телеграммы в Пензу:

9.8.18г. Провести беспощадный, массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концлагерь вне города.

11.8.18г. Повесить (непременно повесить, дабы всем видно было!) не менее 100 зажиточных крестьян. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ знал и трепетал. P. S. Найдите людей потвёрже.

Телеграмма в Саратов Уполномоченному Наркомпрода Пайкесу. 22.8.18г. Расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.

А вот ответ Ленина на запрос Ф. Дзержинского 19.12.19 г. о том, что делать с захваченными в плен казаками: Расстрелять всех до одного! Позднее, в письме от 19.04.20 г., Ленин определяет уже общую тактику действий: «Задача органов ВЧК заключается в том, чтобы само слово „казачество“ исчезло из русского языка раз и навсегда. Советская власть должна беспощадно и повсеместно уничтожать и карать казачество как враждебный пролетариату класс».

Рекомендации в письме 15.5.22г. Д.И.Курскому, наркому юстиции, работавшему над проектом первого УК РСФСР: «По-моему, надо расширить применение расстрела ко всем видам деятельности меньшевиков, эсеров и т. п. Следует найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и её борьбой с нами».

Из письма 17.05.22г: Суд должен не устранять террор, а обосновать и узаконить его принципиально.

Обратите внимание: Советская власть только на пятом году своего существования озаботилась созданием первого УК РСФСР, а до этого обходилась вообще без каких-либо юридических норм, руководствуясь исключительно революционным правосознанием. Действующим тогда трибуналам разрешалось не стеснять себя никакими судебными формальностями.

В отличие от его французского предшественника, фанатика революционного террора Робеспьера, мерявшего жертвы тысячами, Ленин засыпал страну миллионами трупов. Причём его беспощадность распространялась и на мирное население:

Распоряжение председателю Бакинской ЧК Тер-Габриэляну 3.6.18г: Приготовьте всё для сожжения Баку полностью и печатно объявите об этом» ().

Телеграмма в Свияжск Л.Д.Троцкому 10.9.18г.: Удивлён и встревожен замедлением операции против Казани. Нельзя жалеть города и откладывать дольше, необходимо беспощадное истребление.

Телеграмма в Реввоенсовет Кавказского фронта 28.2.20г.: Обдумайте манифест к населению, что мы перережем всех, если сожгут или испортят нефтяные промыслы, и, наоборот, даруем жизнь, если передадут в целости. (А.Г.Латышев «Рассекреченный Ленин» стр.156).

Может ли, после ознакомления с такими фактами, возникать какое-либо сомнение в идейно-политическом бешенстве вождя мирового пролетариата?! По размаху, тяжести и изощрённости преступлений Ленин был уникален и, безусловно, является одним из величайших в истории злодеев.

ВЧК была создана через месяц после октябрьского переворота решением Совнаркома от 7.12.17г. Руководить ею вызвался Ф.Э.Дзержинский. Уже в 1918 г. он стремительно раскинул по всей необъятной России кровавую сеть «Чрезвычаек» (губернских, уездных, городских, фабричных, волостных, сельских, транспортных, фронтовых, железнодорожных…), прибавив к ним «Военно-революционные трибуналы», «Особые отделы», «Чрезвычайные штабы», «Карательные отряды» и привлёк в ВЧК армию патологических и уголовных субъектов» (Роман Гуль). Чекистская мясорубка перемолола миллионы лучших людей России.

Ещё в 19 веке всемирно известный учёный-криминолог Ломброзо пришёл к выводу, что прирождённая преступность часто сливается с революционной деятельностью, открывая возможность удовлетворять противообщественные побуждения под видом заботы об общем благе.

Ту же закономерность отмечал и русский писатель-гуманист В.Г.Короленко (после февральской революции его прочили в президенты будущей свободной России), с большой тревогой писавший о множестве антисоциальных и явно криминальных элементов, оказавшихся среди большевиков. Но именно такие «кадры», отпетые уголовники и авантюристы с садистскими наклонностями и были нужны власти для создания своей «опричнины». Эти изуверы, находясь в полной зависимости от своих новых хозяев, наделивших их почти неограниченной властью, были готовы выполнять любые, самые преступные распоряжения. Причём подобного рода субъекты занимали порой весьма высокие и ответственные посты.

Как говорил Наполеон Бонапарт: «Революция — это миллион новых вакансий»; и этим всегда спешат воспользоваться наиболее предприимчивые и беспринципные авантюристы, а порой и просто не вполне психически здоровые люди. Г. Котовский и Маруся Никифорова были шизоидно-истероидными типами, Павел Дыбенко и атаман Григорьев — дремучими алкоголиками, Бела Кун и Р. Землячка, М. Кедров и Г. Атарбеков — патологическими садистами, Б. Савинков — был наследственно психически нездоров, а Яков Блюмкин страдал галлюцинациями. Всем этим людям довелось жить в эпоху всероссийского кровопускания и они приняли в нём самое активное участие.

Россию и русских Дзержинский ненавидел с детства и вовсе не скрывал этого. В 1922 г, ничуть не смущаясь, заявил: «Будучи ещё ребёнком, я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей». И надо признать, что осуществлять свои мечты он начал весьма успешно: «Только с 1918 г. по 1922 г. органами ВЧК было уничтожено около 2 млн. чел, многие из которых были не просто убиты, а предварительно подвергнуты самым изощрённым пыткам (А.Тепляков. Процедура исполнения смертных приговоров).

Как отмечали многие, близко знавшие его люди Дзержинский производил впечатление человека одержимого, в нём было что-то жуткое. «Он подписывал небывало большое количество смертных приговоров, никогда не испытывая при этом ни жалости, ни колебаний» — вспоминал член Коллегии ВЧК Другов.

Вот как определял задачи своего ведомства железный Феликс: «ЧК — не суд, а страж революции. Она должна защищать революцию и уничтожать противников, даже если её меч случайно падёт на головы невинных».

Принципом деятельности ЧК было не устранение конкретных врагов, а поголовное уничтожение враждебных классов. Для определения вины у чекистов существовали свои, безошибочные методы: «Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый выступал делом или словом против советской власти. Первое, о чём его следует спросить: к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования и профессии. Эти вопросы и должны определить его судьбу» — писал заместитель председателя ВЧК Мартин Лацис.(Журнал «Красный террор» 1.11.18г.)

Личное участие в пытках и казнях стало обрядом посвящения в чекисты. Тогда в их профессиональном жаргоне появилось особо циничное выражение для обозначения расстрела — «свадьба» (надо полагать, имелось в виду венчание со смертью). Член Коллегии ВЧК Александр Эйдук даже не скрывал, что, убивая, он испытывает сексуальный экстаз. Комендант Полтавской губчека Гуров грандиозной попойкой отметил своеобразный рекорд — он лично расстрелял три тысячи человек. Главный харьковский чекист Саенко, прозванный «комендантом смерти», от своих палаческих изысков тронулся умом прямо на «рабочем месте», стал бросаться на своих, так что коллегам пришлось его пристрелить (случай далеко не единичный; у многих, хотя они были постоянно пьяны или накачаны наркотиками, не выдерживали нервы и они сходили с ума или кончали жизнь самоубийством).

В помощь ЧК широко привлекались «интернационалисты» — латышские стрелки Вацетиса, мадьяры и даже китайцы. Почти никто из них не знал русского языка; и, как правило, им поручали самую грязную работу.

К.Каутский называл вершиной мерзости деятельность железного Феликса, а П. Кропоткин считал, что «такие меры представляют собой возврат к худшим временам средневековья». О том же в своей газете «Новая жизнь» (пока её, по приказу Ленина, не прихлопнул Г. Зиновьев) писал и М. Горький: «Прикрываясь словами о воле народа, авантюристы, воры и профессиональные убийцы начали творить историю русской революции».

Иногда среди чекистов попадались и приличные люди, но крайне редко; и уходили они из жизни, как правило, не по своей воле.

Развязывание войны, в сущности, является одной из форм терроризма против своего народа. С июля 1917 г. Ленин делает всё возможное, чтобы вызвать Гражданскую войну, открыто декларируя призыв: «Превратим войну империалистическую в войну Гражданскую!» Когда же началась эта, самая страшная в истории России кровавая, братоубийственная война, Ленин благословил её: «Война, которая проповедуется нами сегодня, — священна! Это война Гражданская, война рабочего класса против его эксплуататоров».

Впрочем, какого благоразумия и гуманности можно было ожидать от этого политического безумца, провозгласившего: «Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем. Наша нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата». Или :»Этично всё, что служит укреплению и завершению коммунизма». Не напоминает ли это вам индульгенцию фюрера: «Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью!», выданную им немецким солдатам?

Г. В.Плеханов, старейший марксист и бывший наставник Ленина с разочарованием и горечью писал о некогда лучшем из своих учеников: «Мне страшно читать Ульянова. Его „Апрельские тезисы“ — это безумная попытка посеять анархическую смуту в русской Земле».

А вот ещё несколько высказываний фанатов безумных идей классового превосходства одних людей над другими:

«Для нас нет, и не может быть, старых устоев морали и гуманности, выдуманных буржуазией. Нам разрешено всё, ибо мы первые в мире подняли меч во имя раскрепощения от гнёта и рабства всех людей» (член коллегии ВЧК Мартин Лацис).

«Ради благополучия русского народа можно убить и миллионы людей» (А.Г.Железняков — легендарный матрос Железняк, получивший известность после разгона им в январе 1918 г. Учредительного собрания, которое он, будучи комендантом Таврического дворца, должен был охранять).

«Всех талантливых людей надо вырезать! Ни у кого не должно быть никаких преимуществ, а талант нарушает равенство» (Э.Я.Рахья — финский революционер, один из личных охранников Ленина, принимавший активное участие в октябрьском перевороте и Гражданской войне в России).

Глава Петроградского Совета Зиновьев, выступая на партконференции 18.9.1918г., заявил: «Мы должны повести за собой девяносто из ста миллионов человек, составляющих население Советской Республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать».

Испокон веку основным сословием в России являлись крестьяне (в 1914 г. в городах жило лишь 16−18% населения), в большинстве они были всегда и в армии. Эти кормильцы и защитники земли русской были чуждым для большевиков классом, который они считали лишь временным своим попутчиком и не собирались брать в светлое социалистическое будущее. По их мнению, крестьяне не были достойны новой жизни, так как представляли собой мелкобуржуазный класс с его частнособственнической психологией. На VIII съезде РКП (б) Ленин публично поклялся «скорее лечь костьми, чем разрешить крестьянам свободную торговлю хлебом».

А вот как определил стратегию поведения партии по отношению к крестьянству в своём выступлении на заседании ВЦИК 20 мая 1918 г. Я.М.Свердлов: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых, враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там гражданскую войну, только тогда можно будет сказать, что мы и по отношению к деревне сделали то, что смогли сделать для города». И они действительно сделали это.

Безумная практика непомерной продразвёрстки, лишавшая крестьян и их семьи какой-либо возможности выжить, оказалась ничем иным, как откровенным террором против самой многочисленной части населения страны. Грабежи и репрессии новой власти вынудили взять в руки оружие даже тех, кто вчера ещё об этом совершенно не помышлял. Насильственная коллективизация села оказалась Второй Гражданской войной: против неё выступили почти 2 млн. крестьян, заполыхали сотни восстаний.

Комментарии запрещены.