Если каждый день – это поезд. Джонни

Если каждый день – это поезд.

Оглавление

Миниатюра вторая: Джонни.

  Если каждый день, – это поезд, можно смотреть в окно, или в глаза соседа. Хотя никогда не знаешь, что таит в себе этот взгляд за шторкой выцветших ресниц. Утро скрывает в себе много радостей: чашечка кофе в киоске на станции, солнечное небо. Новый день, как начало новой жизни. Мы начинаем его с чистого листа. На нём, как на пустой партитуре нет ни одной нарисованной ноты. Лишь косые линии проводов над путями, и скрипичный ключ переплетённых возможностей. И именно от нас зависит, какую мелодию мы создадим в этот день…
  Этот день был полон радости. Я участвовал в интересной игре, православном аналоге телевизионного шоу: Что, где когда. В перерывах я развлекал гостей своим пением. На середине последней песни я услышал, что гитара расстроена, но я продолжил петь как ни в чём не бывало. Как только появилась возможность, я поспешил с гитарой дальше, там куда меня ждали друзья из другой компании, занятые иным делом. В детстве я больше всего любил гулять во дворе. Я подружился сразу с несколькими компаниями, в одной я играл с девочками, в другой с такими же, как я поповичами, в третьей с ребятами из своего подъезда и окрестных домов, в четвертой я играл во дворе в футбол. А самый первый и самый верный друг жил в Москве, и мы ходили друг к другу в гости, сражались на палках, играли в солдатиков и кубики. С нами играли его сестра и брат. Да, ещё было несколько соседских ребят на даче и школьные друзья. Моей заветной мечтой было построить высокий дом, наподобие башни и собрать в нём всех своих родных и друзей. Я вырос в многодетной семье, было время, когда моим личным пространством был лишь верхний этаж двухэтажной кровати. Я помню, как возврашаясь с учёбы на поздней электрички я заходил в комнату брата и целовал в щёчку уже спящую младшую племянницу. Это были одни из самых счастливых моментов моей жизни. Но речь сейчас не об этом. Если каждый день, – это поезд, ты можешь встретить в нём кого угодно.
  Его глаза были пусты, как выпитый до дна гранёный стакан. Взгляд как будто цеплялся за меня, он просил исцелить его боль, искал поддержки и сочувствия. В какой-то момент, увидев на моей голове шляпу из чёрного фетра и гитару в руках, – он начал разговор о жизни. Его жена, как он мне рассказал, концертмейстер, аккомпанирующий труппе балета. Сам «Джонни», – именно так он себя назвал, прожил значительную часть за границей, служил в Иностранном легионе. Он советовал мне отправиться во Испанию за большими деньгами. Рассказывал, как много зарабатывают музыканты на улицах. «Джонни» был пьян и в его глазах копошилась заспиртованная боль. Он рассказал, что подрался с марокканцами, показал шрам на животе от удара ножом. Он убил тогда пять человек. Было ли в его словах раскаяние? Возможно нет, но я видел слёзы на его щеках. Он оправдывал свой поступок тем, что это был бой. Его резали ножом, он бил в ответ… Потом он сказал, что не считает, что был прав и списал всё на алкоголь… Быть может, если бы он пришёл к священнику на исповедь перед Лицом Бога он говорил бы иначе? Хотя Каин был перед Богом в момент убийства своего брата, и слышал Глас Божий. Только он так и не раскаялся, насколько нам известно. На Слова Бога о наказании, которое он должен понести, Каин ответил ропотом и саможалением. Каин всю свою жизнь боялся, что его убьют. Его преступление было для него жалом в плоть, призраком, таящимся в темноте одиночества. Он отправился в изгнание не один, но страх порой делает нас одинокими, даже если кругом товарищи и родные. Тот кто верит и любит, – тот готов положить свою душу за людей. Эта готовность к смерти, это мужество перед лицом опасности защищает верных Богу крепче любой брони. Тот, кто с Богом, – никогда не одинок. Самое страшное ощущение в жизни, – это чувство Богооставленности. В нём весь ужас перед лицом страдания и смерти. Это чувство испытал Христос в последние часы перед сошествием во ад. Он перенёс самые страшные страдания, и победил смерть. Как радостно и мощно звучит хор из алтаря в Великую Субботу: Славно бо прославися!. Прозрачная слеза стекла по щеке Джонни, оставляя солёный след. Потом он решил, что я еврей, наверное из-за моей шляпы, и стал советовать мне ехать в Израиль. «Смотри, – у тебя верхняя губа тонкая, – ты жид! – Я тоже жид, только скрывал это. Я хотел уехать в Израиль, только там не дают гражданства лицам с судимостью». Страшная, искалеченная грехом жизнь, полная страдания и боли смотрела на меня из под этих ресниц. Я сказал, что мне нужно идти и ушёл в другой вагон, оставив Джонни один на один со своим кровавым прошлым. Иностранный легион, испанская тюрьме, драка с марокканцами. Эта жизнь напоминала сюжет приключенческого романа, а оставила после себя только пустоту и боль. Я надеюсь, Джонни, что что-то приведёт тебя в храм. Ведь только там тебе могут помочь излечить тоску твоих синих опустошённых глаз!