5 марта 2020

20 лет прошло с того дня, когда любимый многими протоиерей Александр Егоров от нашей земной жизни перешёл в жизнь вечную. Батюшка прослужил почти 50 лет в Московском храме святого славного пророка Божия Илии обыденного.

В годы страшного коммунистического безбожного гонения священники были под особым контролем ВЧК/НКВД/КГБ, за ними следили особо отобранные уполномоченные по делам религии. Они не давали священнику собрать вокруг себя обширную духовную семью, перебрасывали пастырей из одного конца епархий в другой, подальше, чтобы полюбившим его людям было потруднее до него добираться. Из этого коварного правила было 2 исключения — клирики храмов Илии Обыденного и свято-Никольского в Бирюлёве отцы Александр Егоров и Алексий Байков.

Оба эти храмы были связаны с одной и той же иконой Пресвятой Богородицы.

В свято-Илии-обыденском храме прославляется первообраз этой иконы, пришедший сюда из московского Кремля и описанный святителем Димитрием Ростовским, а храм святителя Николая Мирликийского в Бирюлёве был освящён в день праздника этой иконы, 22 декабря 1957 года (редчайший случай в годы власти Хрущёва, когда была закрыта половина православных храмов в СССР).

Батюшка происходил из рабочей семьи, и сам работал на заводе с тяжёлых дней Великой Отечественной войны. Больших трудов стоило уйти с завода в Духовную семинарию. Став священником, он начал своё служение в Обыденском переулке, рядом было место разрушенного лютыми врагами Православной веры Храма Христа Спасителя. Вскоре отец Александр стал вторым священником храма, настоятелем он никогда не был и избегал такого назначения.

Служить в Алтаре, стоять перед Престолом Божиим и возносить молитвы о нашей стране, её народе о своих ближних — родителях, супруге, детях, равно как и о каждом человеке, с которым ему довелось встретиться, либо о ком его попросили помолится — было самым дорогим делом его жизни. Но редко ему удавалось всю службу провести в этом уединении перед Лицом Божиим.

Его вызывали, его ждали многочисленные его чада, число которых постоянно прибывало и со временем стремящиеся к нему со всех концов люди заполняли почти весь храм. Он Исповедовал, Причащал, проводил долгие индивидуальные беседы, расположившись напротив Чудотворной, служил молебны, панихиды, отпевал, Крестил, Венчал, Соборовал. Исходил все окрестные дома, в которых возносилось имя Божие и где его очень ждали. Обошёл кладбища, где его чада находили упокоение.

Умел для каждого стать самым надёжным другом, не проходил мимо ни единого вздоха, замечал каждую слезу. Многим удалось ему помочь обрести веру в условиях пропаганды атеизма и расчеловечения, вернуть надежду при болезни и в других, казалось бы, безвыходных ситуациях, возрасти в Любви к супругу, родителям, ближним. Помогал любить свою родину, вдохновлял своим оптимистическим патриотизмом, надеждой на спасение святой Руси.

Батюшка был защитником обездоленных, обладая необыкновенным милосердием и жертвенностью. Он находил способ помочь, организовать на помощь своих духовных чад. Он не ранжировал людей по сословиям, чинам и доходам, к нему одинаково тянулись профессора, танцоры, артисты, врачи, кухарки и уборщицы.

К Батюшке на исповедь и за советом приходили многие священники, монахини, через которых с его именем связано возрождение и устроение многих православных храмов и монастырей, особенно таких, как московский Зачатьеский  и свято-Троицкий Серафимо Дивеевский, насельницы которых доныне и хранят память о нём.

Священники не умирают.

20 лет, как он ежедневно с нами. 20 лет, как он продолжает своё служение через своих неключимых чад.
С переходом Батюшки в Царство Небесное открылись безвестные тайны божественного Промысла.
Мы познали, что священники не умирают, и частично — (насколько мы можем в себя впустить) — живут в нас.

Благодаря Батюшке мы нащупываем связь со старой Московской духовной традицией, которую на смогло разорвать безбожное лихолетие. Батюшка мне не раз говорил: «Костя, смотри, как я делаю, станешь священником, будешь делать так же» (а Костя в то время об этом боялся и мечтать). Батюшка продолжал: «Я это не сам придумал, а видел у старых протоиереев.» И эта связь проявлялась во всём: в оборотах речи (Батюшка не говорил: «поздоровался», а «мы с ним поприветствовались»), в манерах, в стиле поведения, в особой деликатности, терпимости, снисходительности, душевной тонкости.

Освящая куличи перед Пасхой Батюшка спросил у девочки: «Ну как твои дела, Ирочка». — «Нормально». — «Ты знаешь, деточка, нормально не очень правильное слово. Можно сказать: хорошо, прекрасно, замечательно»  — ласково глядя на подростка возразил отец Александр.

Однажды, на престольный праздник в храме поднялся шум. Батюшка вышел из Алтаря и сказал: «Сегодня в храме не наши прихожане. Наши в храме стоят тихо и молятся».

Ещё в 30-х годах последнего века прошлого тысячелетия в Илии-обыденский храм пришла икона, освящённая в 1903 году на мощах преподобного Серафима Саровского. Пришла из закрытого Арбатского храма вместе с бывшим настоятелем, певчими и акафистом Преподобному, который стал совершаться с тех пор каждый понедельник. Отец Александр Егоров выбрал для своего служение именно этот день. С утра Служил Утреню с парастасом — поминовением усопших (сохраняя установившуюся с 1941 года храмовую традицию) а в 18 часов — Вечерню с акафистом прп. Серафиму, на которую собирались почитатели Саровского чудотворца со всей Москвы. По традиции акафист пели не штатные певчие, но все собравшиеся, кто как мог, что бережно сохранялось и управлялось самим отцом Александром, который сам руководил этим народным пением. Выделялся его необыкновенно мягкий альт, за который его ещё в семинарии называли Шура с малиновым голоском. Обладал абсолютным музыкальным слухом.

В Москве долгое время не оставалось ни одного храма, посвящённому прп. Серафиму, отчего свято-Ильи-обыденский храм называли «Московское Дивеево». И благодать Преподобного в полной мере пребывала на отце Александре, воплощавшем духовный опыт Саровского старца в своей жизни. На Батюшке исполнились слова отца святого Серафима: «Стяжи дух мирен и тысячи вокруг тебя спасутся».

Он глубоко почитал святого Царя-мученика Николая и всех новомученников, исповедников, и подвижников ближайшего к нам времени. Под его крыло собрались многие духовные чада святого праведного Алексия Мечёва и других московских старцев, пережившие красный террор, а также монахини Дивеевского, Зачатьевского и других монастырей, о которых он говорил: «Знешь, Костя, иногда священник от своих духовных чад сам многому научается».

Во многих семьях бережно хранятся фотографии Батюшки, его чада собираются в памятные дни у могиле на Введенском кладбище, которая находится в нескольких шагах от бывших мест упокоения святого Алексия Мечёва и преподобной Фамари (Марджанишвили). О нём сняты фильмы и написаны книги. О нём рассказывают детям, внукам и знакомым. И главное, ещё раз повторю: Батюшка стоит рядом, подсказывает и укрепляет, утешает и вразумляет. Воистину продолжает своё служение.