 |
Служба в тюрьме – дополнительная и очень весомая нагрузка к приходскому служению, и если священник не сможет придти в этот день, никто ему не будет вправе и слово сказать. Но опасения не оправдались: один за другим потянулись тюремные батюшки. Усталые лица, тяжелая походка – понимаешь, как тяжело им дается эта Пасха в Бутырке. Протоиерей Иоанн Власов, протоиерей Иоанн Зарецкий, иерей Анатолий Копалкин…Но часто и от них, и от отца Константина слышишь: «За десять лет ни один священник не ушел из тюрьмы, ни один не попросил, чтобы его освободили от этой нагрузки». По чину пасхальной утрени, а именно так совершается здесь богослужение, часто выходишь через Царские врата к молящимся. Небольшой кучкой сгрудились как будто чем-то перепуганные осужденные из хозотряда. Хочется сказать им: «Что вы? – Пасха! Радуйтесь!» Практически только об этом и сообщает богослужение в этот день, в меру наших физических сил звучит: «Христос Воскресе!» Но на лицах их зрима печать тюрьмы. Давным-давно один преподаватель Свято-Тихоновского института заметил, что даже на лицах священномучеников тюрьмаоставляла свой неуловимый отпечаток несвободы.
 |
Священники пришли сюда, хоть им и было весьма тяжело, чтобы поделиться пасхальной радостью. Постепенно возгласы начинают звучать все громче, а пение становится стройнее. Само богослужение в этот день придает силы. Я вижу, что незаметно теплеют мрачные лица, лед тает, и появляются улыбки. Отпираются замки и падают решетки. Сегодня праздник Того, Кто был узником, а затем был казнен, но воскрес, как и обещал ученикам. Христос Воскресе!Крестный ход привлекает даже самых пассивных слушателей к деятельному участию. Это апогей. Сколько ни служу в тюрьме, обращаю внимание: этот момент богослужения вызывает максимальное воодушевление. В Бутырском изоляторе, как теперь скажут, самый необычный формат для тюремных священнослужителей. После праздничного богослужения есть возможность устроить трапезу, как на приходе, и мы все садимся за стол: и батюшки, и миссионеры, и алтарники. Здесь, кстати, есть пара штатных алтарников из хозотряда. Когда они снимают стихари, их легко узнать по форме с бирочками. И они, скованные от осознания своей несвободы, к концу службы становятся теплее и разговорчивее.
 |
Бутырские стены – самые старые тюремные стены в Москве, они видели почти все и всех: и Емельяна Пугачева, и Дзержинского, и Маяковского, и великих наших новомучеников: Серафима Чичагова, Петра Полянского … и патриарха Пимена, и, конечно, во множестве самых лютых преступников, но в такие дни они падают, как иерехонские стены от труб, гремящих на всю вселенную: «Христос Воскресе!»
 |
Смотря на ребят, прикоснувшихся в этих стенах к церковной жизни, вспоминаешь вечный урок и для себя: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся…» И еще думаешь о том, что, может быть, здесь кто-то впервые почувствовал истинную свободу, которую не могут ограничить никакие стены. Как когда-то не смогли удержать воскресшего Господа нашего Иисуса Христа.