Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
Страстная седмица
Слова в Великий Вторник
|
|
||
|
СОДЕРЖАНИЕ
|
Слова в Великий вторник
Слово 1-е
Слово 2-е
СЛОВА В ВЕЛИКИЙ ВТОРНИК
Слово 1-е
Грядый Господь к вольной страсти, апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим, и предастся Сын Человеческий, якоже есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему, и сраспнемся, и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним.
(Стихира в Великий Понедельник)
Когда Господь сказал ученикам Своим: Лазарь, друг наш, уснул, тогда один из них воскликнул от лица всех: пойдем и мы умрем с ним (Ин. 11,11, 16). Теперь, братья, наступает время смерти не Лазаря, а Самого Господа нашего, Который говорит, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие (Мф. 26, 2). Усомнится ли кто из нас сказать при этом: пойдем и мы умрем с ним (Ин. 11,16)? Но должно не только сказать это, а исполнить на самом деле. С Лазарем можно было не умирать; с Господом и Спасителем нашим непременно должно умереть. Слышите ли, как Он Сам призывает нас к сей высокой чести? И кто не берет креста своего, — говорит Он всем, — и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф. 10, 38). После этого отказаться от креста и смерти с Господом — значит отказаться от Самого Господа и своего спасения. Кто может решиться на это? — Итак, братья, приидите, приидите все, не да сшествуем только грядущему на страдания Господу, к чему призывали мы вас вчера, но и да распнемся с Ним и умертвимся, Его ради, житейским сластям.
«Но где Голгофа и крест, необходимые для такого распятия?» — Везде, где мы с тобою, слушатель.
В самом деле, братья, в мире этом не может быть недостатка и в вещественных крестах. Сколь многие из последователей Христовых в разные времена и в разных странах окончили жизнь подобно Спасителю своему, на кресте? И теперь могут повторяться эти случаи, ибо значительная часть рода человеческого до сих пор почитает нечестием веру в Распятого и готова преследовать Крест Его новыми крестами. Христианин не обязан искать этих крестов; но когда они встретятся ему, должен идти на них, не обинуясь. Поэтому каждый, в каком бы месте и звании ни был, должен всегда питать и укреплять в себе святую решимость стоять в потребном случае за имя Спасителя своего до крови; должен предварительно делать это, дабы при нашествии опасности, устрашившись смерти, не постыдить своей веры и не заставить потом Спасителя своего постыдиться такового малодушия перед лицом Бога и Ангелов. И когда приличнее укреплять в себе эту святую решимость пребывать верным Спасителю своему до смерти, как не во дни Его собственных страданий и смерти, за нас принятой.
Но это кресты для немногих. Есть другие, совершенно неизбежные для каждого, уклонение от которых всегда есть преступление, ибо распятие на них составляет сущность христианства. И, во-первых, братья, весь мир внешний, в котором живем и движемся, так устроен, что в нем каждая вещь может сделаться для нас крестом. В мире, по замечанию великого крестоносца Павла, беды в реках, беды в городах, беды в пустыне, беды в море (см. 2 Кор. 11,26). Во-вторых, всякое общество человеческое, к которому мы по необходимости принадлежим как члены, таково, что в нем встречают каждого многие кресты; и здесь, по замечанию того же апостола, беды от разбойников, беды от сродников, беды во лжебратии, беды от языка (см. 2 Кор. 11, 26). Наконец, самый многочастный состав униженного, превращенного грехом естества нашего, образует из себя для каждого ужасное многокрестие. Какой тяжкий, никогда не снимаемый для духа крест есть уже бренная и греховная плоть наша! Самый внешний вид ее явно показывает это, ибо стоит только простереть руки, чтобы увидеть в себе полный крест. Тем паче увидишь, когда прострешь их на постоянную молитву; тем паче увидишь, когда прострешь их на вспоможение ближним, на защиту невинности гонимой, на поражение порока сильного и торжествующего; тем паче увидишь, если эти руки, которые ты решился простереть на добро, любили и привыкли простираться на злое. Павел уже был распят для мира, уже давно жил новою жизнью во Христе; и, однако же, до того чувствовал по временам тягость креста плоти, что вопиял: Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24).
Подлинно, некому избавить! Ибо сам дух, предназначенный к несению креста плоти, заключает в себе самом множество крестов. О, как он в настоящем греховном состоянии своем раздвоен, противоположен, самовраждебен, самомучителен! Совесть влечет его на сторону долга и истины, а нечистые пожелания — на сторону лжи и преступления; вера устремляет взор его горе, а земная мудрость приковывает долу; любовь христианская располагает его быть всем для всего, а самолюбие силится все и всех подчинить себе. Сколько принуждений! Сколько борьбы и томления!
И где конец всем этим крестам плоти и духа? В одном гробе, если только и в нем мертвенное греха будет потерто животом благодати (см. 2 Кор. 5, 4). В противном случае со многих крестов временных надобно будет перейти на крест вечный.
Итак, желающий быть распятым со Христом, не опасайся недостатка в крестах. Премудрость Божия знает, сколь необходимо ветхому человеку твоему быть распятым и потому предварительно все устроила для совершения над ним этой казни любви. Ты непрестанно от самой колыбели до гроба призываешься, ведешься, влечешься на крест всеми недостатками телесными и душевными, всеми горестями и лишениями, всеми искушениями и соблазнами, только не противоречь и не упорствуй — и ты будешь распят телом и духом, умом и волею, видимо и невидимо.
Желаешь знать, возлюбленный, в чем должно состоять само распятие наше? Чтобы уразуметь это, представь, что ты в самом деле на кресте. Что было бы тогда с тобой? — У тебя прекратилось бы свободное движение и в руках, и в ногах; весь мир потерял бы для тебя цену; все блага его сделались бы для тебя чуждыми, как бы не существующими; у тебя осталось бы одно на уме и в сердце: как бы скорее разрешиться от земли и плоти и предать дух Богу. Поставь же себя в такое состояние духа произвольно, силою веры и любви ко Христу — и ты будешь распят со Христом. У распятого со Христом нет движений по своей воле, а все — по воле Божией; его руки и ноги так же недвижимы на зло и неправду, как у распятого на кресте; мир с его благами и соблазнами для него непривлекателен; мысль об окончании земного странствия является любимою его мыслию, он уже вознесен в духе от земли на небо, и живот его сокровен в Боге. Будь таков и ты — и будешь распят со Христом.
Но как можно держаться в этом крайне трудном для плоти положении духа? — А как, возлюбленный, держатся на кресте распятые? — Гвоздями. Пригвозди себя ко кресту самоотвержения, во-первых, страхом Божиим и мыслью о Боге. Страх Господень отгоняет грехи (Сир. 1, 21) и соблазны, делает человека неподвижным на зло и твердым в добре. Пригвозди себя ко кресту, памятуя о смерти. Кто имеет перед очами смерть свою, тот не прострет рук к плоду запрещенному. Пригвозди себя упованием благ вечных, которые обещаны всем сражающимся до крови. Если надежда тленного венца устремляет тысячи людей на явную смерть, то надежда ли венца небесного не произведет этого? —
Пригвозди себя, наконец, ко кресту любовью к своему Спасителю, на нем распятому. Любовь, по самому естеству своему, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор. 13, 7). И этих четырех гвоздей довольно к удержанию на кресте самоотвержения самой тяжелой плоти.
«Но это состояние ужасное, мучительное! Ужели в нем сущность христианства?» — В нем, возлюбленный, в этом состоянии, ужасном, мучительном для ветхого человека. Страшишься? Но разве этот ветхий человек наш, осужденный на распятие, сам не ужасен, не мучителен? Разве не он изгнал нас из рая? Не он мучит нас всю жизнь? Не он положит всех нас во гроб и предаст тлению? — По крайней мере не дадим ему низвергнуть нас во ад, умертвим его силою креста прежде, нежели он отнимет у нас жизнь вечную.
И что пользы уклоняться от креста? Это надлежало бы сделать в Эдеме, до вкушения от плода запрещенного, а теперь — это невозможно. Мы не можем сложить с себя ни креста плоти, ни креста духа; с ними приходим на свет этот, с ними и пойдем со света. От нашего произвола зависит только умереть на этом кресте для Бога миру, или Богу для мира; предать дух со Христом в вере и любви или предать дух диаволу в неверии и самолюбии. Поэтому если неизбежны язвы, то лучше носить язвы Господа, нежели врага Его и нашего. Страдая с Господом, мы с Ним и прославимся; а страдая с миром и духом злобы, что получим, кроме вечного бесславия и мучений?
Не забудем в ободрение наше и того, что крест Христов ужасен только спереди, а за ним — рай, не на небе только, а и на земле. Обыкновенный крест отнимает всю жизнь у распятого, а крест Христов, отъемля жизнь мирскую, греховную, дает вместо нее новую, в Боге и Христе. Если внешний наш человек и тлеет на сем кресте, — свидетельствует испытавший едва не все кресты в мире, — то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4, 16). Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, для распятого со Христом, — говорит он, — же, умножается Христом и утешение наше (2 Кор. 1,5).
В самом деле, может ли что-либо быть радостнее для человека, как восстать из гроба? Но то же совершается над тем, кто распинает себя со Христом миру и греху, за смертью плоти следует духовное воскресение, которое по самому существу своему есть состояние самое блаженное.
Итак, братья, отложив всякое недоумение и страх, пойдем за Господом нашим на крест самоотвержения. Зря веру и любовь нашу, Он, Всемогущий и Всеблагой, Сам поспешит укрепить колеблющиеся стопы наши в этом святом и необходимом подвиге. Аминь.
Слово 2-е
Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща; недостоин же паки, егоже обрящет унывающа. Блюди убо, душе моя, не сном отяготися, да не смерти предана будеши, и царствия вне затворишися: но воспряни, зовущи: свят, свят, свят ecu, Боже, Богородицею помилуй нас!
(Тропарь Великого Вторника)
Кто этот таинственный Жених, грядущий в полуночи? К кому грядет Он и что означает эта полночь? И опять, кто сей раб, выну бдящий и потому блаженный, и кого разуметь под рабом унывающим, а потому недостойным встретить Жениха?
Быть не может, братья мои, чтобы эти вопросы не были уже многими из вас предложены самим себе и решены, по указанию Евангелия и сообразно потребностям их души и сердца, так что, когда Святая Церковь возглашает: «Се Жених грядет!» — они знают уже, Кого при этом ожидать и что требуется от каждого из нас для Его встречи. Но не у всех, — как говорит апостол, — такое знание (1 Кор. 8, 7). Есть люди, которые и среди полудня имеют нужду в вожатом, одни по слабости зрения, другие по незнанию пути, хотя он и не далек от них, а иные и по нежеланию идти. Поэтому не будет излишне, если и мы, по приличию настоящего дня, размыслим вслух о пришествии Жениха, дабы и не размышлявший об этом доселе мог ясно увидеть, кто он — раб ли бдящий и поэтому блаженный, или унывающий и недостойный и потому отвергаемый?
Итак, скажем, что Жених дивный, грядущий в полуночи, есть дражайший Спаситель наш, Господь Иисус Христос. Между многими знаменательными названиями, которые даются Ему в Слове Божием, Он носит имя и нашего Жениха, потому что душа наша обручена Ему, как невеста жениху, на всегдашнее и совершенное соединение с Ним верою, любовью и блаженством. Я обручил вас, — пишет апостол Павел Коринфянам, — единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою(2 Кор. 11, 2). Это святое обручение со стороны Божественного Жениха нашего произошло на Кресте, где Он из любви к нам, для искупления душ наших от грехов и проклятия и для усвоения нас Себе на всю вечность претерпел смерть и пролил всю кровь Свою. А с нашей стороны это драгоценное обручение, по Его же непосредственному распоряжению, совершается в Таинстве Крещения, где, отрекшись мира, плоти и диавола, мы, как невеста жениху, сочетаваемся Христу и Богу нашему. Со времени этого обручения мы уже, как выражается апостол Павел, не свои, а принадлежим — душою и телом — Искупителю и Господу нашему.
Как между нами людьми бывает, что за обручением не вдруг следует брак и обрученные разлучаются друг от друга на некоторое время до брака, так то же самое произошло и в нашем обручении со Христом. Брак по многим и важным причинам отложен, и Сам Жених для нашего же блага должен был удалиться от нас. Это последовало, как известно, в сороковой день по воскресении Его, когда Он вознесся с Елеона на небо. Много знаков любви оставлено Им при нас в залог нашего союза с Ним: с нами святое слово Его, с нами Животворящий Крест Его, с нами Пречистое Тело и Кровь Его, с нами Церковь, наперсница советов Его и наша невестоводительница, с нами Таинства Церкви и сама благодать Духа Пресвятого; но Сам Он, Жених душ наших, с тех пор невидим и пребудет таковым до конца нашей разлуки с Ним, то есть, до последнего дня мира, когда Он снова явится во славе для совершения всемирного торжества брачного.
Долго ли продлится эта разлука, это замедление таинственного брака Агнца? Об этом ведает только Сам Жених душ и сердец. Когда придет Он, в какой год и день, в какую пору и час? Опять тайна для всех. О дне же том и часе, — сказал Сам Он, — никто не знает, ни Ангелы небесные (Мф. 24, 36). И вот эта-то глубокая неизвестность составляет ту таинственную полночь, в которую, как говорится в рассматриваемом нами песнопении, Жених придет, ибо полночь у нас есть такое время, когда прекращаются не только все дела, но и все ожидания, и люди, ничего больше не ожидая, предаются сну.
Поскольку, таким образом, время пришествия Небесного Жениха неизвестно, а с другой стороны, нигде не сказано, чтобы это пришествие последовало не иначе как спустя весьма долгое время, то явно, что оно может последовать всегда, во всякий день и час, а поэтому тем, которые обручены Небесному Жениху, то есть всем нам, надо быть всегда готовыми к сретению Жениха, ожидать Его постоянно, не отлучаться, так сказать, никуда вдаль, не заниматься ничем таким, что бы могло помешать явиться вовремя к Его приходу. Так именно заповедал нам Сам Жених, перед Своею разлукою с нами: бодрствуйте, — говорил Он, — потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25,13).
Те, которые верны своему обручению и обету, которые истинно возлюбили Жениха душ, те так всегда и поступали и ныне поступают. Они всегда на страже; первое и последнее ожидание их в жизни есть чаяние пришествия Жениха. Услышать глас: «Се Жених грядет!» — было бы верхом их земного блаженства. Чтобы сделать себя способнее к ожиданию и сретению Его, многие из них вовсе оставляли для этого мир и все, что в мире; отрекались навсегда от самых невинных удовольствий и связей земных, дабы, по слабости природы занявшись слишком чем-либо житейским, не охладить любви в душе к Жениху, не раздвоить внимания и усердия, не отяжелеть духом и не предаться сну чувственности. Другие, не оставляя мира, участвуя во всех его движениях и делах, и живут, однако же, так, как бы они были не в мире; не прилепляют ни к чему сердца своего; все житейские дела и отношения свои подчиняют одному началу — любви к Иисусу, — и где бы ни были, чем бы ни занимались, всегда готовы оставить с радостью все дела и все приобретения земные, по первому гласу о пришествии Жениха. Все таковые, и вне мира, и в мире живущие, очевидно, суть рабы бдящие: Жених видит их усердие, уготовляет для каждого из них венец славы; и они блаженны воистину, как бы ни была низка и горька участь их на земле, ибо все здешние лишения и страдания, которым они могут подвергаться, временны и скоропреходящи, а в будущем их ожидает за это такое блаженство, которого око не видело, ухо не слышало и которое не восходило на самое сердце человеческое.
Но есть из обрученных Небесному Жениху и такие, которые совершенно забыли о своих обетах, не помнят даже того, что у них есть Жених, что прихода Его надобно ожидать всегда и что худо, крайне худо будет тому, кто во время пришествия Его обрящется спящим. Много ли таких людей между христианами? Так много, что Слово Божие называет их потому — всеми: и как жених замедлил, то задремали все и уснули (Мф. 25, 5).
И подлинно, братья мои, много ли можете вы указать таких христиан, о которых с уверенностью можно бы сказать: «Вот раб, бдящий в самой полуночи!» Будущее пришествие Господа и Спасителя нашего сделалось таким предметом, о котором никто и не говорит, а если бы кто и заговорил где-либо, то показался бы человеком странным, занимающимся такими вещами, кои не заслуживают внимания людей, так называемых деловых и образованных. Между тем будущее пришествие Господа есть событие, чрезвычайно важное для каждого, от которого полностью зависит вечная судьба наша, с которым должны прийти к нам или все блага, или все бедствия, и все это не может возбудить в нас внимания, и все это — как дело, нам вовсе чуждое! Напрасно Евангелие говорит с силою: бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25,13). Напрасно Святая Церковь восклицает: «Се Жених грядет в полунощи!» Мы слышим и не внемлем; слышим и, вместо того чтобы готовиться к сретению Жениха, беспечно предаемся суетам мирским, как бы нам оставаться на земле вечно. Сколько найдется христиан, оканчивающих уже жизнь свою, которые даже не ведают, что у души их есть Жених и что они могут даже дожить до Его пришествия!.. Что виною такой непростительной холодности к Небесному Жениху душ и сердец? Виною наше безмерное пристрастие к благам земным, наше погружение в чувственность. Сердце наше разделено на столько предметов, что в нем нет уже места для Возлюбленного. Все отдано миру и плоти! Все в плену у похотей и страстей! Напрасно, совершенно напрасно, в извинение беспечности нашей, стали бы мы ссылаться на медленность в пришествии Жениха, ибо эта медленность только с одной стороны, а с другой — необыкновенная скорость. Все равно — Он ли к нам приидет, или мы к Нему пойдем. Он медлит приходом и, может быть, еще отложит его на тысячи лет, а мы эти тысячи лет разве будем оставаться здесь и ждать Его? Нет, ныне, завтра явится ангел смерти и воззовет нас к Жениху. Как же после этого спать беспечно и не ожидать зова и исхода, нам предстоящего? Тем паче, когда он, видимо, недалек от каждого и в то же время совершенно неизвестен? Ибо о дне и часе, в который мы окончим жизнь свою, также никто не ведает: это — наша собственная полночь! — Но, увы, и о ней должно сказать то же, что сказано о полуночи, в которую Жених придет: задремали все и уснули (см. Мф. 25,5)! Приготовление к смерти — это дело столь важное, что ему надлежало бы занимать нас во всю нашу жизнь, не почитается даже делом. Занимающиеся им как должно составляют исключение, и притом весьма редкое. Все прочие живут так, как бы им жить здесь вечно. Сами болезни, нас посещающие, эти видимые предтечи и вестники смерти, не в силах заставить нас подумать о ней. Увы, сколько ни видели мы умирающих, никогда почти не видели таких, которые предварительно были бы уверены, что им должно, наконец, расстаться с жизнью. Многие, напротив, за несколько часов и минут до смерти все еще предавались мыслям о земном, думали жить, не оставляли помыслов о таких делах и о предприятиях, для которых потребна крепость сил и жизнь продолжительная. Так умирают юные; так нередко умирают старцы. Можете судить по этому, в каком виде эти несчастные души являются перед своим Небесным Женихом и что постигает их на вечери брачной!..
При таком ужасном примере беспечности, среди этого жестокого вихря суеты и страстей, заслепляющего прахом глаза у самых лучших, по-видимому, людей, не должно ли, братья мои, каждому, кто только хотя бы мало дорожит собственным спасением, прийти в страхе, обратиться к самому себе, и сказать словами священной песни: «Блюди убо, душе моя, и ты, не сном отяготися, да не смерти предана будеши!» Блюди — не увлекайся никаким примером, не следуй никакой стези, которая кажется покрытою цветами, а ведет в пропасть адскую. Блюди — стой на страже, пока не сменят; храни веру и упование, пока не явится само упование. Жених невидим, но Он всегда близ тебя, видит все твои мысли и желания, и считает все труды и жертвы, и готовит венец за все. Еще несколько лет, может быть, недель, дней терпения, и завеса падет, мир и все, что в нем, исчезнет из глаз, явится чертог небесный, и ты введена будешь на брак Агнчий. Аминь.
Опубликовано: Сочинения (полное собрание) в шести томах. Т. IV. Великий пост. Молитва святого Ефрема Сирина. Первая Седмица Великого поста. Страстная седмица. Светлая седмица. СПб. 1908.
Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический (в миру Иван Алексеевич Борисов) (1800-1857) — ректор Киевской духовной академии, профессор богословия; член Российской академии (1836); член Святейшего Синода с 26 августа 1856 года, знаменитый русский богослов и церковный оратор, прозванный в свое время «Русским Златоустом».