Тогда в чем правосудие? Анализ процесса над Максимом Хохловым в Зюзинском суде г. Москвы. Судья Леонид Чечко

Тогда в чем правосудие?

Вот уже четвертый месяц длится судебное разбирательство по громкому делу Максима Хохлова. Парня обвиняют в том, что он якобы украл в метро у пьяного гастарбайтера из Узбекистана неисправный мобильный телефон и узбекский паспорт. Обвинение звучит абсурдно, особенно, если учесть то, что с узбеком Муминовым Максим был знаком и пытался помочь ему выйти из вагона, а потом сам позвал на помощь полицейских. Но, тем не менее, суд продолжается, а Максим десятый месяц сидит в СИЗО.

1. Максим Хохлов

Несколько слов о самом Максиме Хохлове. Детство его было очень трудным. Мать ушла из семьи, а отец начал пить. Подростком Максим попал в плохую компанию старших его по возрасту молодых людей, и хоть сам пытался отвратить их от плохих поступков, но однажды сделался соучастником преступления. И так в 16 лет он получил девятилетний тюремный срок.

В тюрьме с Максимом происходили неординарные события. С детства Максим страдал проблемами со зрениями, а в тюрьме один глаз ему выбили, зрение второго – весьма плохое. Но Максим встал на путь исправления. Он стал заведовать тюремной библиотекой и сделал ее культурным центром колонии и лучшей тюремной библиотекой Мордовии. Книжный фонд сильно вырос, Максим создал фильмотеку и думал над созданием аудиотеки. Его успехи были высоко оценены главным библиотекарем страны и упоминались на встрече с председателем правительства Д. А. Медведевым. Максим писал публицистические статьи, одна из которых, опубликованная в газете Культура, была зачитана в зале суда. Литературный талант автора меня лично просто поразил.

Но стал Максим знаменитым на всю страну узником не только поэтому. Начальство мордовской колонии, в который отбывал срок Хохлов, попыталось заставить его взять на себя вину в совершенном ими самими преступлении. Но развязка этой ситуации, можно сказать, была уникальной. Максим отказался брать вину на себя и был полностью оправдан, а вина начальников была доказана и они понесли наказание. Также в связи с отказом в оказании медицинской помощи Максиму Хохлову было раскрыто ужасающее состояние дел в мордовской тюремной медицине.

А Максим серьезно пересмотрел свое прошлое и продолжил путь исправления. В тюрьме он стал членом православной общины и глубоко верующим человеком. Также он познакомился с прекрасной девушкой Анной, и они поженились. В последствии они повенчались.

И вот в 2016 году Максим, отбыв весь положенный срок, получил долгожданное освобождение. Он устроился на работу и получил прекрасные отзывы от руководителя. Собирался идти получать высшее образование. Максим с супругой и ее братом стали снимать квартиру. И так, наш герой может служить примером для других заключенных и не только. Но что же случилось потом?

2. «Преступление»

В новогодние каникулы 2017 года Максим вышел из дома и у станции метро

Бульвар Дмитрия Донского познакомился с двумя мужчинами, один из которых был тот самый узбек Мумин Муминов. Второй мужчина быстро ушел. А пьяный Муминов вступил с Максимом Хохловым в разговор и предложил выпить с ним. Максим сказал на суде, что в тюрьме не было незнакомых, он не привык делить людей на своих и чужих. Дружеское расположение Муминова было Максиму приятно, «ведь у меня мало друзей», – сказал он. Максим согласился с ним выпить, а Муминов пошел в магазин и купил еще водки. Кстати, Муминов ранее неоднократно привлекался за распитие спиртных напитков в том числе и в метро. Узбек пытался позвонить на работу по мобильному, но не смог, телефон был разряжен. Максим дал ему свой телефон, но Мумин не дозвонился. Затем они спустились в метро и поехали в поезде. Муминов был сильно пьян и не мог связаться с работой. И тут Максим предложил ему поехать к себе домой, отдохнуть и зарядить телефон. На что Мумин с радостью согласился и отдал Максиму свой телефон, сказав, чтобы Максим дома его зарядил, а пока хранил у себя потому, что Муминов пьян и может его попросту потерять. Максим хотел ему помочь и взял телефон своего нового знакомого. Они пересели на обратный поезд. Через некоторое время Муминов от переизбытка алкоголя отключился и сполз с сиденья на пол вагона. Максим долго пытался ему помочь, будил его, пытался поднять. Но Мумин гораздо крупнее и тяжелее Максима Хохлова, и все усилия последнего были тщетны. Поезд тем временем приближался к конечной остановке Бульвар Дмитрия Донского. Во время одной из попыток поднять Муминова Максим увидел, что из открытого кармана Мумина выпадает паспорт. Он, конечно же, взял документ, чтобы Мумин его не потерял. Также на суде Максим сказал, что взял паспорт не только, чтобы Мумин его не лишился, но и чтобы предъявить его сотрудникам полиции. Видимо Максим понимал, что сам он с Мумином не справится и без полицейских дело не обойдется.

3. В полиции

Когда поезд доехал до конечной и должен был следовать дальше в депо, Максим увидел на платформе двух, дежуривших там, сотрудников полиции. Он позвал их на помощь. Максим показал им на лежащего на полу Муминова, объяснил им, что случилось, попросил о помощи, отдал им паспорт узбека и показал им телефон Мумина. Полицейские выволокли Мумина из вагона, а Максим поднял оставшуюся шапку своего друга с пола и проследовал за ними. То, что Максим пытался помочь Мумину, а потом сам позвал полицейских, отдал им паспорт и показал телефон Муминова наглядно видно из той единственной из четырех видеозаписей, которую все же приобщили к делу. Остальные видео с камер поездов, не смотря на многократные ходатайства защиты, следствие и суд приобщать к делу отказались. Полицейских Максим, как он сам говорил в своем последнем слове на суде, не боялся, ведь он знал, что он ни в чем не виноват, кроме распития спиртных напитков, но он подумал, что в дни новогодних каникул, полицейские отнесутся к этому более снисходительно. Он был уверен, что они помогут. И даже то, что его попросили пройти в комнату полиции, куда потащили Муминова, Максим воспринял, как необходимую формальность.

Но случилось все по-другому. Полицейские увидели на руках Максима наколки, на вопрос об их происхождении Максим без всяких подозрений честно сказал, что ранее сидел в тюрьме. Полицейские мгновенно расценили всю ситуацию совершенно по-новому. Хотя и очевидно было, что Максим сам позвал их на помощь, перед ними

нарисовалась перспектива повысить показатели раскрываемости краж на метрополитене. А раскрывается реальных подобных краж, я думаю, очень мало. А дело состряпать показалось не трудным. Как описал ситуацию на суде во время прений талантливый адвокат Константин Маркин, защищающий Максима, есть потерпевший, который пьян и может подписать, что угодно, к тому же гастарбайтер, у которого были проблемы с миграционным законодательством, а значит ему можно пригрозить депортацией. Есть тот, кого назначат преступником, он бывший уголовник, а значит ему никто не поверит. И есть якобы похищенный предмет, а значит искать ничего не надо.

Когда в комнате полиции ничего не подозревающий Максим повторно достал телефон Муминова и хотел отдать его полицейским, они сказали ему: «убери его обратно в карман, ты его украл». Интересно, что один из полицейских по фамилии Лебедь подтвердил в суде, что Максим сам показал сотрудникам полиции телефон Муминова, при чем еще в вагоне. Затем, как показывали на суде и Максим и тот же полицейский, Максиму сковали руки за спиной наручниками, посадили его в клетку, а вторыми наручниками пристегнули его руки к решетке. Как сказал Максим, при этом он не мог полностью касаться ступнями пола, фактически подвесили. Максим испугался, что его обвинят в краже, окликнул Муминова. Тот не на долго очнулся. Максим кое-как вытащил из кармана телефон, кинул его Муминову и попросил того объяснить полицейским, что он сам отдал его Максиму. Но полицейские собрались уже делать обыск. В этот самый момент привели понятых и сразу стали говорить им: «Смотрите, он хотел скинуть телефон». Кстати, надо здесь привести показания этих самых понятых, данные ими в суде. Один из них отметил, что Муминов лежал на полу и не мог не то, что писать заявление, а даже разговаривать. Второй понятой сказал, что полицейский ему объяснил, что Хохлов украл телефон, еще до того, как был проведен обыск. Какое право имеют сотрудники полиции объявлять преступником человека без суда и следствия и еще настраивать против него понятого? Почему-то этот же понятой сказал, что Хохлов выкинул телефон из кармана пальто. Никакого пальто на Максиме не было, что видно на видеозаписи. Осуществлять обыск с наручниками сотрудники полиции тоже не имели права, о чем сказал на суде адвокат. А то, что обыск производился именно так, подтвердили и полицейский, и понятые.

Затем полицейскими был составлен протокол обыска. Сделано это было с грубейшими нарушениями. Один из понятых показал в суде, что полицейские сначала описали телефон в протоколе, а потом решили описать отдельно sim карты и стали исправлять протокол, а эти исправления понятой не заверял. Другой понятой сказал, что, когда он подписывал протокол он был четко разлинован и никаких исправлений в нем не было. А на вопрос адвоката, почему-то месте, где описывается тот самый телефон замазано замазкой, а описание приводится в несколько дополнительно доделанных строк, понятой сказал, что он этого не знает и ничего такого в протоколе не было, когда он подписывал. Как можно вообще было дальше говорить о каком-то деле, когда протокол изъятия того самого телефона, на котором все строилось, фактически не действителен?

4. Следствие

Затем появилось заявление Мумина Муминова о краже. Написано оно было в тот же день. Муминов в тот день не мог даже разговаривать. А ночью он попал в больницу по скорой. Как потом утверждал на суде сам Муминов то, что у него украли телефон он

узнал от полицейских. Мумин сказал на суде, что он писал заявление о том, чтобы ему вернули телефон, то есть, получается, не о краже. Опять же, какое право имеют полицейские утверждать, что телефон именно украли, они же не суд?! Максим в тот же день требовал очной ставки с Муминовым. Как сказал Максим, хотел лично услышать от Муминова, что он обвиняет его в краже. Но очную ставку провести не удалось. Из-за чего? Из-за состояния опьянения Муминова. То есть разговаривать он не мог, но зато заявление написал в здравом уме и трезвой памяти. На следующий день, когда Мумин понял, что случилось и что Максиму теперь грозит тюрьма, пошел и написал заявление о том, что не имеет никаких претензий, тоже самое заявил он и на суде и попросил суд отпустить Максима. Но следствию это было уже абсолютно не важно. Важна была лишь палка за раскрытую кражу.

И так началось следствие по делу… Дознаватель по метрополитену дело открывать отказался, сказав, что нет достаточных доказательств. Но, дело не прекратили. Его передали «замечательному» следователю Валееву, который сделал очень много усилий, чтобы продолжить беззаконие. В ходе следствия нарушения были чудовищные.

Следователь не привлекал никаких экспертов к досмотру и оценке телефона, он вообще не проводил экспертизу. Он подменил ее, якобы проведенным им самим осмотром, на проведение которого не имел никакого права, ведь он не эксперт. Согласно вшитому им в дело документу об осмотре, он установил, что данный предмет является именно работоспособным телефоном. Напомню, что во время событий в метро телефон был разряжен, что подтвердил на суде Муминов. Записи о том, что следователь заряжал телефон не было. К тому же во время суда Муминова спросили, где сейчас тот самый телефон. «У меня», – сказал Муминов. Еще Муминов сказал, что он сломан и со времени тех самых событий не работал. То есть никто этот телефон не включал, а следователь значит смог включить, при том не заряжая? Необходимых фотографий включенного телефона и фотографий записной книжки телефона в уголовном деле нет. Нет в деле и никаких документов, подтверждающих собственность Муминова на телефон, а ведь они необходимы, чтобы утверждать о кражи у него имущества.

Но следователь пошел еще дальше. Он оценил и стоимость телефона не включая его. Стоимость по версии следователя составила пять тысяч рублей. Стоимость нового телефона такой модели составляла менее пяти тысяч, а на момент так называемой кражи модель была уже несколько лет, как снята с производства. Не говоря о том, что телефон мог быть и неисправен. Стоимость этого телефона была ниже пяти тысяч и могла доходить до нуля рублей, заключение специалиста об этом было представлено на суде адвокатом. А ведь стоимость телефона крайне важна. При малой стоимости якобы совершенное Максимом Хохловым деяние должно было быть квалифицированно, как административное правонарушение, а не как уголовное преступление. Но раскрыть-то надо было именно преступление!

Следователь скрыл видеозаписи, на одной из которых должно было быть видно, как Муминов сам передает Хохлову свой телефон. Адвокат подавал ходатайства о привлечении их к делу. Следователь заявил, что записи нельзя скопировать. Просматривать их на аппаратуре поезда он тоже не стал. Ходатайство адвоката о привлечении в качестве свидетеля начальника депо метрополитена следователь удовлетворил. Данный свидетель мог бы подтвердить или опровергнуть то, что нельзя скопировать записи и сказал бы, можно ли просмотреть их на аппаратуре поезда. Но, данный свидетель следствием так допрошен и не был.

Но одна видеозапись, про которую уже упоминалось в данной статье, где Хохлов помогает Муминову и зовет на помощь полицейских, все же попала в материалы дела и была просмотрена в суде. Интересно почему?

Не потому ли, что по этой записи можно предположить, что на ней запечатлен тот самый момент, когда Максим достает из кармана паспорт Муминова, чтобы тот не был утерян? Да! Следствие умудрилось вменить Максиму Хохлову не только кражу подержанного телефона, но и кражу паспорта гражданина Узбекистана! Причем квалифицировав это не как одно, а как ДВА ОТДЕЛЬНЫХ преступления! И это не смотря на то, что даже те самые полицейские заявляют, что Хохлов сам отдал им паспорт. Как Вы думаете, зачем гражданину России мог бы пригодиться ворованный узбекский паспорт? Я предположить не могу.

В деле появилось описание видеозаписи, которое сделал следователь. Какое он право имел делать такое описание? Он сертифицированный эксперт по видео материалам? Или по лингвистике, чтобы описать смысл разговоров по видеозаписи без звука? Кроме того, данное описание не было должным образом заявлено в качестве вещественного доказательства. И еще… в данном описании указано название файла видеозаписи, которого не существует…

В уголовном деле появился документ о медицинском освидетельствовании Муминова в день происшедших в метро событий. Сам Муминов сказал на суде, что такого освидетельствования не проводилось.

В результатах экспертизы на предмет вменяемости на момент тех событий самого Хохлова сделана оценка действий Хохлова, как преступления, что эксперты, конечно, права делать не имеют. Но, несмотря на это, данная экспертиза была оставлена в деле.

Наверное, все нарушения в ходе следствия и не перечислить.

Следствие по этому крайне сложному и запутанному делу длилось около пяти месяцев. И все это время Максим Хохлов, как особо опасный преступник, совершивший тяжелейшее деяние, содержался в следственном изоляторе Бутырской тюрьмы. Следователь отказывал ему в свидании с супругой. Наличие документов об угрожающем состоянии глаз Максима следствие не волновало. Он оставался без специализированной медицинской помощи.

5. Помощь ближнему

Но в данном случае справедливо изречение: нет худа, без добра. В тюремном храме Бутырки Максим повенчался со своей супругой. Венчал их старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме протоиерей Константин Кобелев. Отец Константин знал Максима и раньше еще во время его первого заключения. С Максимом и его супругой Анной батюшка неоднократно встречался, беседовал, исповедовал и причащал. Положительные отзывы о Максиме отца Константина и других людей знакомых с Максимом, в том числе и работодателя, появились в материалах уголовного дела.

Отец Константин, будучи убежденным в невиновности Максима, вступился за него, привлек к этому делу общественность. Откликнулось много простых людей, которые поддерживают Максима. На заседаниях суда зал был полон. Было и так, что на всех не хватало места. Смотря и слушая этих людей видно, как они не равнодушны. Видно, как сопереживают Максиму, молятся о нем совершенно разные люди. Это дело понятно

каждому простому человеку, ведь только начинаешь с ним знакомиться, и невиновность Максима становится очевидной.

Откликнулись и представители прессы. Статья об этом деле недавно напечатана в газете Культура, снят сюжет НТВ, были и многие другие представители СМИ.

6. Суд

И так после того, как следствие сделало свое беззаконное дело и почин поддержала прокуратура надеждой Максима на справедливость должен был стать суд. Здесь дело попало к судье Леониду Чечко. И об этом стоит написать отдельно.

Я был на всех заседаниях по делу Максима Хохлова. Впечатление о работе судьи Чечко остается просто ужасное. Создается впечатление, что он заранее предвзят в этом деле, хочет посадить очевидно невинного человека, чтобы угодить системе обвинения и порой этого не скрывает.

Вот ряд нарушений, сделанных в ходе процесса судьей Чечко.

Когда так называемый потерпевший Муминов говорил в зале суда, что претензий к обвиняемому Хохлову не имеет, Чечко перебил его и не стал слушать. Он не предложил ему написать заявление или подать ходатайство, а резко спросил его: «У Вас ходатайств нет?». И когда Муминов услышав вопрос судьи растерялся, Чечко перешел к допросу, а просьба так называемого потерпевшего об освобождении Максима Хохлова осталась не прикрепленной к делу. Во время допроса Чечко давил на свидетеля, повторяя один и тот же вопрос о том подтверждает ли свидетель предыдущие показания, записанные в уголовном деле, много раз грубым тоном. При этом на объяснения свидетеля внимания не обращал и повторял до тех пор, пока не дождался положительного ответа выгодного для обвинения.

Когда понятой, свидетель, кстати, со стороны обвинения, сказал, что, находящийся в деле, протокол обыска подсудимого был исправлен в самом важном месте уже после того, как понятой его подписал, Чечко начал усиленно повторять, что в деле копия протокола, а не оригинал. Во-первых, почему судья вообще дает комментарии к показаниям свидетеля? А во-вторых, что он пытался этим доказать? Что подделанный протокол в уголовном деле – это ничего страшного? Второй понятой данные исправления своей подписью тоже не заверял.

Затем Чечко отклонил ходатайство адвоката об исключении данного протокола из числа доказательств.

Чечко постоянно повторял грубым, давящим тоном за свидетелями и обвиняемым части их фраз, как будто он что-то диктует.

Судья не принимал множество ходатайств адвоката без каких-либо оснований. В том числе не принял ходатайство о том, чтобы исключить из уголовного дела в качестве доказательства описание видеофайла, сделанное не экспертом, а не понятно кем и на каком основании и не заявленное в качестве вещественного доказательства.

И кроме того данное описание было написано на файл с названием, которого вообще НЕ СУЩЕСТВУЕТ! И Чечко не счел эти основания достаточными и ходатайство отклонил, что у простых слушателей в зале вызвало смех.

Также Чечко отказал адвокату в ходатайстве о просмотре других видеозаписей с места событий, на которых должны быть доказательства невиновности Хохлова, и

отказался вызвать свидетеля начальника депо метрополитена, который мог бы подтвердить, что данные записи существуют и возможны к просмотру.

Чечко отказал в ходатайстве о признании недопустимыми доказательствами факсимильных плохо читаемых справок с характеристиками на Хохлова неизвестного происхождения.

Также Чечко не принял ходатайство адвоката о медицинском освидетельствовании так называемого потерпевшего и не спросил мнение подсудимого о данном ходатайстве. Хотя так называемый потерпевший Муминов в день случившихся событий и написания заявления, как уже было написано, был очень сильно пьян и в ночь после написания заявления попал в больницу по скорой. В приобщении документов об административном правонарушении, то есть, о распитии алкоголя, так называемым потерпевшим тоже судья отказал. Отказал он и в приобщении документов о том, почему и в каком состоянии Муминов был госпитализирован, а ведь все это могло бы пролить свет на то, вменяем ли был Муминов на момент написания заявления и в состоянии ли он был вообще писать.

Чечко отказал в ходатайстве о более тщательном медицинском освидетельствовании подсудимого несмотря на документы о его заболеваниях, предоставленные с места первого заключения Максима Хохлова.

Отказал он и в ходатайстве о проведении оценки стоимости якобы украденного телефона, а также не обратил никакого внимания на тот факт, что отсутствуют какие-либо документы, подтверждающие собственность на телефон так называемого потерпевшего.

Несмотря на то, что из-за очень серьезного заболевания глаз Максиму грозит слепота, что подтверждено медицинскими документами, приобщенными к делу, Чечко отказал в ходатайстве адвокату об медицинском обследовании Хохлова на предмет возможности нахождения в СИЗО без специализированной медицинской помощи и на предмет того, могло ли неправильное восприятие из-за проблем со зрением повлиять на действия Хохлова. Отказ адвокату в таких явно обоснованных ходатайствах говорит о предвзятости Чечко.

Когда прокурор перебивала адвоката во время законных протестов, Чечко никак не реагировал и позволял это делать. Когда прокурор зачитывала письменные материалы дела в качестве доказательств, судья не давал комментировать и протестовать адвокату. Затыкал ему рот, говорил, что сначала прокурор будет представлять доказательства, а потом адвокат свои. А после этого отказался даже выслушивать ходатайства адвоката о недопустимости к принятию некоторых доказательств и закрыл заседание.

Это является нарушением процессуального законодательства. А когда адвокат в свою очередь читал свои доказательства, прокурор протестовала. При этом она даже говорила, что протестует против ходатайства, хотя шло чтение письменных материалов дела, а не ходатайств. Права выступить при этом она у судьи не спрашивала, а просто говорила, а судья Чечко позволял ей это делать и просто молчал. Почему прокурору можно, а адвокату нельзя?

Прокурор сказала, в вопросе подсудимому, что так называемый потерпевший сказал, что не передавал телефона подсудимому. Я был на заседаниях и слышал, что так Муминов такого не говорил. Считаю, что это грубое нарушение со стороны прокурора, делать в процессе допроса лживое утверждение. Но судья Чечко ничего на это не возразил.

Судья Чечко однажды выгнал из зала несовершеннолетнего и не слушал ответа о том, что он этим нарушает закон. Чечко разговаривал грубым голосом со слушателями. Вопросы подсудимому он задавал с давлением.

Чечко на заседаниях очень тихо говорит, похоже специально, чтобы никто не сделал аудиозапись. Когда пожилая женщина приложила руку к уху, чтоб его слышать, то он наслал на нее судебного пристава с формулировкой, что в зале спать нельзя, хотя она совсем не спала, а пыталась его услышать.

Чечко начинал заседания с опозданием, а одно заседание начал раньше. Однажды он приказал приставу не пускать слушателей в зал до начала заседания в то время, когда туда пустили прессу для съемки.

Но известен Чечко своим попранием норм закона стал за долго до дела Максима Хохлова. В 2001 году он совершил преступление, сделав служебный подлог судебного документа с целью посадить человека. Это было доказано, материал об этом был опубликован в Российской газете. Я не понимаю, как после этого Чечко мог не только не понести наказание, но и остаться судьей и вершить судьбы людей? Вот и теперь создается впечатление, что он пытается засадить невинного Максима Хохлова и похоже только внимание общественности и СМИ не позволило ему этого сделать ранее. А ни в чем не повинный человек, которому грозит слепота, сидит 8 месяцев в СИЗО за якобы кражу сломанного мобильного телефона у гастарбайтера из Узбекистана и ждет пока Чечко вынесет свое, похоже, предвзятое и несправедливое решение и даст ему тюремный срок.

Конечно, таких судей, как Чечко надо увольнять и менять всю судебную систему России.

Хотелось бы сказать несколько слов и об официальном, в отличии от судьи Чечко, представителе стороны обвинения в этом процессе, о молодой женщине прокуроре Арутюновой Е. К.

Когда Чечко в порядке судебного процесса спрашивал ее мнение об очевидно обоснованных ходатайствах защиты, часть из которых приводилась выше, прокурор отвечала отказом, говоря, что для ходатайства нет оснований и не приводила никаких доводов, почему она считает ходатайство не обоснованным. Возможно она знает о том, что для Чечко, чтобы отклонить ходатайства доводы не нужны.

Как уже было написано, в процессе допроса Хохлова, Арутюнова сделала лживое заявление о том, что так называемый потерпевший сказал, что не передавал телефона подсудимому.

Также во время прений она сказала, что на видеозаписи видно, как Хохлов обыскивает карманы, лежащего на полу Муминова. Какое она имеет права во время суда называть действия обвиняемого обыском? Максим взял паспорт из кармана Муминова, чтобы он не был потерян. Максим утверждал это с самого начала.

Кроме того, прокурор во время прений заявила, что полицейский показал, что на Хохлова не оказывалось физическое воздействие. А как же наручники, наличие которых подтвердил полицейский?

Также прокурор оглашала показания самого Максима Хохлова, которые он дал на предыдущем заседании суда. При этом она сказала, что Хохлов показал, что Муминов сначала ему отдал телефон, а только потом Хохлов предложил ему поехать к себе домой. По показаниям Максима все было наоборот: Муминов отдал Максиму телефон для

подзарядки и с целью не потерять, как раз после предложения Максима поехать к нему домой и подзарядить телефон.

По ее мнению, которое прокурор озвучивала на суде, то, что Максим не ушел с якобы украденными телефоном и паспортом, а остался при лежащем Муминове не доказывает то, что у него не было умысла на кражу, не доказывает то, что Максим не хотел скрыться с якобы похищенными вещами. Это, по ее словам, говорит лишь о том, что он хотел дождаться оказания первой помощи Муминову. Но у Максима было достаточно времени, чтобы оставить телефон в вагоне после того, как Муминова вытащили полицейские, ведь он был там один, это видно на видеозаписи. А мог Максим и просто убежать. Но он не сделал ни того, ни другого. Он взял шапку Мумина, чтобы она не осталась на полу и пошел за полицейскими.

При всей очевидной невиновности Максима Хохлова прокурор Арутюнова, запрашивая для него срок тюремного заключения, хладнокровно сказала, что считает его вину полностью доказанной.

По статьям, по которым обвиняют Максима прокурор могла бы запросить более трех лет, но запросила она только 1,5 года! Молитвы отца Константина и многих людей, их внимание и поддержка не были напрасны!

В своем последнем слове Максим раскаялся в том, что он совершил не обдуманный поступок и выпил в общественном месте, чем навлек неприятности на свою семью. Максим попросил у жены прощения. Максим поклонился отцу Константину за его отеческую заботу и всем собравшимся в зале за их поддержку. Максим сказал о том, что он не виноват ни в чем том, в чем его обвиняют, дело против него сфабриковано, чтобы улучшить показатели раскрываемости. А получается, что судят его за то, что он хотел помочь человеку и не оставил его в беде и еще за то, что он бывшей заключенный, а значит априори виноват. «Тогда в чем правосудие?», – спросил Максим. А мы слушатели, взглянув в этот момент в широко открытые, как будто удивленные, глаза прокурора, в первые увидели в них, как нам кажется, стыд.

По моему мнению раз в России действует презумпция невиновности, то Максим с юридической точки зрения должен точно быть оправдан. Ведь он заявляет, что преступлений не совершал, а не одного юридически значимого доказательства его вины представлено не было. А для простых людей, знакомых с этим делом, невиновность Максима очевидна.

7. Приговор

И так в понедельник 18 сентября 2017 года в 12 00 в Зюзинском суде состоится оглашение приговора по делу Максима Хохлова. Надеемся на милость Божию! Я прошу всех неравнодушных, кто может, прийти и поддержать человека, который искренне встал на путь исправления, с которым случилась несправедливость, и которому так важно ощущать, что люди против этой несправедливости, а все изменения к лучшему, которые сделал он в своей жизни не напрасны.

Держись, Максим, мы с тобой!

Слушатель дела Константин Инфелицин