Борис Николаев. Спецназ – видимые и невидимые битвы

Источник

23.02.2018

БОРИС НИКОЛАЕВ. СПЕЦНАЗ – ВИДИМЫЕ И НЕВИДИМЫЕ БИТВЫ

БОРИС НИКОЛАЕВ

СПЕЦНАЗ – ВИДИМЫЕ И НЕВИДИМЫЕ БИТВЫ

Я родился в семье милиционеров: мама, папа и дедушка — все служили в МВД, так что с выбором профессии проблем для меня не было. В отряд специального назначения я пришёл после демобилизации со срочной службы в 1994 году. К этому времени отряд специального назначения УФСИН по г. Москве «Сатурн» только был создан, и мне предложили попробовать свои силы в его рядах. Было интересно: молодой отряд, молодой коллектив, мы совместно строили что-то новое. Никогда потом я не жалел о своем выборе.

В 1996 году поступил на «заочку» в Среднюю школу милиции в Москве и в 1998 году закончил её, получив офицерское звание младшего лейтенанта. Потом был институт при Министерстве юстиции. Сейчас — полковник внутренней службы, занимаю должность начальника отдела специального назначения УФСИН по г. Москве. Командиром отряда специального назначения «Сатурн» я являюсь уже 11 лет.

«Девяностые» годы — сложные годы. Разгул преступности, переполненные тюрьмы, воровские сходки в «Бутырке». Как тогда служилось?

Ещё до создания отряда, в 1991 году, был бунт в Следственном изоляторе № 3 (Пресня – РС), других случаев массового неповиновения в Москве больше не было. Создание специального отряда, возможно, многим отрезвило голову, но, кроме того, постоянно проводится отличная профилактическая работа.

Тогда все камеры московских изоляторов были сильно переполнены, ситуация была катастрофическая. Сейчас легче, открыты дополнительные изоляторы, но лимит всё же переполнен на 19%. Но если раньше люди спали по три смены, то сейчас администрация выдаёт раскладушки на ночь. Раньше, бывало, подолгу с подследственным не проводили следственных действий, но сейчас это отслеживается. Если следователь не приходит два-три месяца, то сотрудниками СИЗО направляется бумага в прокуратуру. Решены проблемы с передачами.

Иногда, конечно, отряд привлекают, когда в какой-нибудь камере случается групповое неповиновение, не исполняются требования сотрудников. Но подобное случается редко, так как специфика московских изоляторов такова, что заключённые разбиты на небольшие группы и не имеют возможности объединиться. В областях, где есть колонии, сложнее, и бывало нас привлекали для оказания помощи регионам, помогали освобождать заложников из изолятора Московской области в Капотне в 2006 году. Трое заключённых захватили пятнадцать человек, из которых двенадцать были женщины. Плюс наши бойцы участвуют в поимке бежавших преступников, которые часто появляются в столице, считая, что в большом городе легче затеряться. С 1994 года, с начала контртеррористической операции на Северном Кавказе, наш отряд, ещё входивший в структуру МВД, принимал активное участие в чеченских событиях.

БОРИС НИКОЛАЕВ

Первая наша командировка состоялась под Новый 1995 год. Численность отряда на тот момент составляла 25 человек, из которых 20 в составе штурмовых подразделений МВД заходили в Грозный. Тогда это был хаос, вызванный отсутствием коммуникаций между подразделениями. Не было нормальных средств связи, у тех, что были в частях, не совпадали частоты. Взаимодействие налаживали сами на низовом уровне, у руководства оно отсутствовало. Именно это послужило основной причиной трагедии штурма Грозного. Мы, Слава Богу, не потеряли ни одного человека, но шестеро были ранены, в том числе и я — получил три пулевые ранения.

Следующая командировка состоялась в 1996 году. В тот раз мы охраняли высших должностных лиц Чеченской республики, так как эта деятельность также является для отряда профильной. Потом, в 1999 году, мы участвовали в освобождении дагестанских сел Карамахов и Чабанмахов от ваххабитов.

После начала второй контртеррористической операции в Чечне наш отряд привлекался постоянно. В наши задачи входила совместная с ФСО охрана должностных лиц Республики и правительственных объектов. Охраняли также и представителей миссии ПАСЕ (Парламентская Ассамблея Совета Европы), сопровождали их в поездках. Бойцы называли их шпионами, так как Европа тогда недвусмысленно поддерживала террористов.

Роль наблюдателей, на ваш взгляд, более положительная или отрицательная в тех событиях?

Было огромное количество ситуаций, в которых наблюдатели себя вели прекрасно, как люди, действительно понимающие ситуацию. Некоторые рассказывали, что после работы в России, когда они возвращаются, им запрещают участвовать в рассмотрении вопросов, связанных с нашей страной, потому что боялись, что они, окунувшись в нашу жизнь, увидав ее со всех сторон, не смогли бы и дальше придерживаться предвзятой европейской политики. Они лично убеждались в несостоятельности официальной точки зрения Запада и объективно сложившейся ситуации. Им там рассказывали о зверствах российских федеральных сил, а они сами видели, как к нам приходили чеченские дети, и мы играли с ними в футбол.

Какие впечатления от населения Чечни у вас осталось?

Самое разное. Были люди, которые подбирали наших раненых, помогали им, потом передавали нам; были те, кто добивал их. Были и русские, которым некуда было деваться и которые натерпелись за несколько лет «независимости» республики. Командировки в двухтысячные годы проходили спокойнее, и отношения мирных жителей было спокойнее. Очень интересны были мне старики. Мне запомнились их неспешные разговоры, мудрый взгляд на жизнь, рассказы о прошлой жизни, о Великой Отечественной войне. Это красивая земля, красивые люди на ней.

Какие награды у вас есть?

Я награждён… Вернее, у прапорщика Николаева — орден «Мужества» за командировку в Чечню 1994 года, за штурм Грозного. У лейтенанта Николаева — медаль «За отвагу» за Чечню двухтысячного года. У майора — наградной пистолет за освобождение заложников, а у полковника — два взыскания за упущение в воспитании личного состава (смеётся).

Вернёмся в наши дни. Вы работаете в системе исполнения наказаний 25 лет. Как менялся контингент?

Сейчас в московских изоляторах преобладают выходцы с Кавказа. Не по причине того, что они более склонны к совершению преступлений, а, скорее всего, из-за того, что их дом далеко: и следователь, и суд вынуждены их арестовывать, даже за мелкие преступления.

Но хочу обратить внимание – православие в наших тюрьмах укрепило свои позиции! Священники служат в храмах при изоляторах, ходят в «гости» к подследственным и осуждённым, несут Слово веры. Это, безусловно, оказывает влияние, и многие приходят к Богу именно в наших стенах.

Профессиональная деформация Вас затронула?

Слава Богу, православная вера оказывает на меня гораздо большее влияние, чем тюрьма! Сленг и жаргон меня мало затронули, а от матерщины я плавно отхожу. Однажды пришел к батюшке на исповедь, он мне сказал: «Вот тебе задание: как только ругнёшься матом, пропускаешь ужин». Так один раз пропустил — вроде, не страшно, потом второй, третий, и уже ругаться не хочется.

Как часто вы ходите в храм?

Стараюсь каждую неделю по воскресениям причащаться. Кроме того, в штате нашего отряда есть рукоположенный по благословлению Патриарха священник. Каждый день, после дневного построения, у нас молебен и чтение Евангелия. Это не обязательные мероприятия – по желанию. Но с каждым разом людей остаётся больше. На чтении и обсуждении Евангелия присутствуют даже мусульмане, им это интересно.

Я пришёл в церковь, как и многие, не от хорошей жизни. Когда у нас всё хорошо, нам никто не нужен. Но вот с моим близким человеком произошло несчастье, болезнь. Это было толчком. Мне повезло, что сразу попались прекрасные священники, бывшие военные, они направляют и окормляют. И я шаг за шагом пришёл в храм к Богу. И путь мой до сих пор тернист, каждый раз это борьба, борьба с собой, со своими страстями и грехами.

Полковник Борис Николаев и помощник начальника УФСИН протоиерей Константин Кобелев

Полковник Борис Николаев и помощник начальника УФСИН протоиерей Константин Кобелев

Во всех управлениях Службы исполнения наказаний приказом директора появились помощники по работе с верующими. Сейчас в каждом изоляторе, каждой колонии есть если не храмы, то часовни. Для любой веры нет препятствий.

Уже третий год проводится патриаршая ёлка в Храме Христа Спасителя в зале церковных соборов. Владыка Иринарх проводит ёлку для детей ФСИН, сотрудников московского управления и для детей, чьи родители отбывают наказание в отрядах хозяйственной обслуги.

Расскажите, пожалуйста, о семье.

Семья-то большая, да мужиков… У меня три дочери, старшей 23, а младшей 3 года. Отношения со всеми великолепные. Старшие дочери спортивные, занимаются восточными единоборствами. Средняя побеждает в чемпионатах. Старшая в 15 лет стала чемпионкой России по джиу-джитсу, а когда перешла в старший возраст, стала среди женщин третьей! Потом, из-за травмы колена, перестала заниматься.

Видимо, не хватало вам мальчика.

Не хватало! (Смеётся) Но есть внук! Ему три с половиной годика! Я его не воспринимаю как внука, он для меня сын, которого не доставало.

Работа, семья. Что ещё?

Тремя отрядами (нашим, Московской и Рязанской областей) мы строим храм в честь Дмитрий Донского в Луховицком районе на реке Вожа, где произошло первое столкновение святого князя с татаро-монголами, когда он со своими пешими полками победил конницу татар. А кто такой Дмитрий Донской? Он — скрытый спецназовец, его покровитель. Он учил свою дружину разным тактикам боя, это были универсалы. А что такое универсал? Боец спецназа. Канонизирован он был в 1988 году, и это была первая канонизация за советское время, но и до этого его на некоторых иконах изображали с нимбом святого.

Работаем с молодёжью. Создали тринадцать лет назад военно-патриотический клуб, проводим турниры, которые начинаются с молебнов, рассказываем о воинской службе, развеиваем мифы о тюремной романтике. Для находящихся под следствием несовершеннолетних отряд организовывает встречи с известными людьми, друзьями отряда. Сергей Бадюк, Микки Рурк, когда готовился к роли русского мафиози, Жерар Депардье, «Колян» из «Реальных пацанов», «Псих» — Владимир Сычёв — эти люди рассказывают о жизни без преступлений и тюрьмы, и им верят.

Комментарии запрещены.