Святитель Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический
Страстная седмица
Слово в Великий Четверток
Творения Святителя Иннокентия (Борисова)
Слово в Великий Четверток
Слово в Великий Четверток. Перед причащением Святых Тайн
Поучения в Великий четверток. После причащения Святых Тайн
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
СЛОВО В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК
Странствия Владычня и бессмертныя трапезы на горнем месте высокими умы, вернии, приидите насладимся.
(Ирмос девятой песни канона в Страстной четверг)
Наконец и у Святой Церкви трапеза и пир духовный! Долго продолжалось и говение, и пост, зато и брашно, и питие необыкновенные. Ибо трапезы и вечери мирские насыщают и услаждают на время, а потом нередко тяготят собою и всегда уступают место новому голоду.
Здесь, кто вкусит достойно, не взалчет вовеки: бессмертные трапезы. Человеколюбив наш Владыка! Не потерпел зреть рабов Своих голодных; знает, что дух бодр, а плоть немощна: и вот, под конец поприща постного Сам уготовляет трапезу. Странствия Владычня и бессмертный трапезы. Кроме успокоения и ободрения для алчущих, эта вечеря послужит прощанием для ее Устроителя. Ибо Ему надобно оставить всех и идти в долгий путь, надобно разлучиться не на краткое время. Как не разделить последних минут с друзьями и присными? Как не оставить им в память о Себе чего-либо? — Тем паче, как нам не поспешить на такую трапезу? Приидите убо насладимся! Войдем все на эту вечерю, ибо хотя сказано: высокими умы, — но это сказано по необходимости, потому что предлагаемое на вечери высоко по самому существу своему, так что кто лежит долу, тот не может достать устами предлагаемого. А впрочем, нет никаких особенных условий. Сказано только: вернии. Но без веры что же и ходить туда, где без веры нельзя сделать ни шага? И трудно ли иметь веру там, где распоряжается всем Сам Владыка и Господь всяческих и где потому действует всемогущество? Оставив всякий страх и недоумение, взойдем на горнее место и, кто может, насладимся, кто еще неспособен к тому, по крайней мере, посмотрим, что там предлагается, кто и как приемлет и что следует из предлагаемого и принятого?
Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками (Мф. 26,20).
Так святой Матфей начинает описание трапезы Господней. Известно, по какому случаю была она: надлежало, по закону, в нынешний день, вкушать агнца пасхального, в память исшествия израильтян из Египта. Таким образом, трапезу эту приготовил, можно сказать, еще Моисей, своим законом о Пасхе, но Господь даст ей другое и значение и назначение, из смертной сделает бессмертной. Каким образом? Увидим.
А теперь обратим внимание на то, кто сидит на вечери. Возлег с двенадцатью учениками (Мф. 26, 20). Значит, тут сидел — за всех нас — и наш апостол святой Андрей Первозванный, коему страна наша одолжена первой проповедью о Христе. В лице его и мы все как бы возлежали на бессмертной трапезе Господней.
Но, если возлег с двенадцатью (Мф. 26, 20), значит был и Иуда. Как он мог быть допущен до трапезы? Так же, как и до сих пор допускаются к ней все нераскаянные грешники в показание преизбытка милосердия и великодушия Домовладыки и в доказательство, что доколе мы на земле, всякому возможен доступ ко всему. На вечери небесной — там уже будут впущены одни мудрые девы; а здесь — не затворяют двери ни от кого из самых юродивых.
Предатель примет то же, что и прочие апостолы, но принятое произведет в нем противное действие; подобно тому как один и тот же свет солнечный для здравого зрения — свет и отрада, для больного — еще больший мрак и мучение.
Что же не начинается вечеря? — После долгого пути надобно омыть ноги пришедшим на вечерю. Что же мешает сделать это? То, что нет прислужника. Оставалось самим сделать это: но кому? Меньшему, а кто меньший? Будущие орлы богословия еще были птенцами; вместо смирения, которое они явят потом перед лицом всего мира, теперь началась пря: кто больший?.. — За этим спором, пожалуй, остановится все дело. Нет, не остановится. Домовладыка восполнит Сам, чего недостает домочадцам.
Встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан (Ин. 13, 4-5). Все повинуются. Один Петр прекословит: не умоешь ног моих вовек (Ин. 13,8). Напрасно! Прежде взяться бы за лентион и омыть ноги Учителю и соученикам. Тогда услышал бы паки: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах (Мф. 16,17). А теперь хотя похвальное чувство выражается в словах твоих, но от той же плоти и крови, возвышенных, но все еще не могущих наследовать Царствия Божия. Поэтому и скажется не прежнее, а другое: если не умою тебя, не имеешь части со Мною (Ин. 13,8).
Теперь нет более преград. Да начнется пир, да явится веселие!
И оно началось. Агнец съеден, горькое зелие вкушено, опресноки потреблены, чаша благодарения испита, ветхий завет исполнен.
Но все это смертное, тысячу раз вкушаемое и ни разу не насыщавшее духа. Где же бессмертная трапеза? Где страннолюбив Владычне?
Не скучайте и не опасайтесь! Кто напитал пять тысяч пятью хлебами, Тот напитает и нас. Если и неприглашенных приемлет, тем более не отпустятся просто так приглашенные. Вернии, приидите насладимся!
И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 26-28).
Итак, вот чем будут угощать нас: не хлебом, а Телом, — не вином, а Кровию! — сие есть Тело, сие есть Кровь! — И чьим Телом и Кровью? — Спасителя нашего: Тело Мое, Кровь Моя!
Кто бы мог приложить веру этому, если бы не вещал об этом Он же Сам, если бы не повторили того же, от лица Его, апостолы? Но как же нам употребить эту снедь? Так любит нас Владыка! Видя, что все трапезы оканчиваются во нетление и не делают нас бессмертными, Он уставляет брашно и питие нетленные. Их можно было составить только из плоти и крови, которые одни во всем мире не подлежали разрушению, а, напротив, имели силу оживлять, и Он не пожалел ни Своего Тела, ни Своей Крови, а предложил их на вечери, предложил не ученикам только Своим, а в лице их всем народам.
За нас первый принял святой Андрей, но принял с тем, чтобы передать верно каждому из нас. И кому он не передает верно? Приступай всяк; на каждой трапезе церковной, то же Тело и та же Кровь, которых причащались ныне апостолы.
Но как приступить к этой трапезе? Как вкусить Тело? Как пить Кровь? — Это не по природе нашей. Ведал все это Учредитель и позаботился о нашей слабости.
Вкушаемое есть Тело, но вид у него тот же — хлеба; выпиваемое — Кровь, но образ и вкус его тот же — вина. Таким образом, снисходится к нашей природе, что вместо единого чуда каждый раз делается два: и хлеб, и вино обращаются в Тело и Кровь и, обращенные, удерживают свой прежний вид, дабы, таким образом, было с нашей стороны место и вере.
Подлинно, не низкий ум надобно иметь, чтобы насладиться этой трапезой. Надобно этим умом взлететь на высоту любви Спасителя к нам, полагающего за нас душу Свою.
Но этот высокий ум на этот случай дает не ученость, а вера: если вы не верите, то потому, что вы не удостоверены (Ис. 7,9).
Итак будем веровать, приступая к трапезе Тела и Крови, не будем поникать умом долу, вопрошая: как Он может дать нам есть Плоть Свою? (Ин. 6, 52) — или, подобно еретикам, недоумевая, как под видом хлеба и вина может скрываться Тело и Кровь?
От людей это невозможно, а от нашего Спасителя, Который есть Бог и человек, все возможно. Напротив, недостойно Его было преподать один хлеб и одно вино, ибо это может сто раз сделать каждый из людей. Ему, как Богу, предлежало сделать большее; и Он сделал самое большее, ибо никто больше любви не имеет, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Аминь.
СЛОВО В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК
ПЕРЕД ПРИЧАЩЕНИЕМ СВЯТЫХ ТАЙН
Время Мое близко; у тебя со вершу пасху с учениками Моими.
(Мф. 26,18)
Так велено было сказать хозяину того дома, в котором Спаситель намеревался совершить Свою последнюю пасху. Кто этот счастливый домовладыка — не было сказано, и посланные должны были узнать его на месте. Ибо предатель искал всячески случая совершить свой замысел; поэтому надлежало таить место пасхи до самого времени совершения. По совершении, без сомнения, все узнали, у кого она совершена, однако же и после ни один евангелист не сказал нам имени счастливого домовладыки. Толкователи Святого Писания представляют различные причины этой сокровенности. Но, кажется, не погрешим и мы, если скажем, что имя человека этого не названо потому, что он изображает собою всякого истинного последователя Христова.
В особенности же, братья, не может он не изображать вас, которые намерены приступить к причащению Святых Тайн. Вы хотите вкусить пасху Господню, причаститься Тела и Крови Спасителя вашего, а Спаситель и Господь ваш хочет вкусить пасху у вас, сообщиться приискренне с вашим духом и телом, соединиться с каждым из вас навеки. Не удивляйтесь сему и не почитайте этого за какой-либо оборот слов, мною придуманный. Апостол не слова обращал, а изрекал истину, когда писал, что как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные (Евр. 2, 14). Спаситель и Господь наш приобщился плоти и крови всего человечества принятием на Себя естества нашего. Но Он хочет теперь сообщиться с духом, плотию и кровию каждого из нас, хочет сделать всех нас храмом и жилищем Своим, хочет быть началом нашей жизни, занять наш ум и сердце. К сему-то таинственному причащению дерзаю я приглашать вас от лица Господа! Слова будут мои (если, впрочем, у нас, беседующих с вами, есть что-либо свое), а мысли будут заняты из бесед Его с учениками. Если вы истинные ученики Его или, по крайней мере, хотите быть ими, то не почтит их чуждыми и вам не принадлежащими.
Время Мое близко (Мф. 26, 18), — велит сказать Господь. То есть как бы так говорил Он: «Земное служение Мое приходит к концу: Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить (Ин. 17, 4). Я возвестил имя Его и любовь братии Моей людям; провозгласил блаженство плачущим, кротким, милостивым, гонимым и страждущим; не сокрыл и горя, ожидающего злобных, гордых, хищников и клятвопреступных: теперь остается только засвидетельствовать истину учения Моего самим делом, взять крест, Мною для всех проповеданный, Самому и идти с ним на Голгофу, в пример всем. Время Мое близко (Мф. 26, 18): коварный ученик уже предал Меня, сребреники даны и приняты; князь мира подвигся со своего престола для единоборства со Мною (см. Ин. 14,30); спира готова; остается выйти на сретение ее, принять льстивое лобзание и отдать плечи Мои на раны и ланиты Мои на заушения (см. Ис. 50,6). Время Мое близко (Мф. 26,18): Я вижу, как Сам Отец Мой растворил чашу гнева и скорбей; она идет и не пройдет; кровавый пот не заменит кровавого крещения; Я должен предать не только Тело — сам Дух Мой в руки Отца. Время Мое близко (Мф. 26, 18)! Но прежде нежели Я кончу Свое поприще и отойду ко Отцу, Я желаю разделить Свои чувства с вами, Моими последователями, желаю ознаменовать чем-либо Новый Завет, утверждаемый Моею Кровью, желаю оставить какой-либо постоянный памятник любви Моей к вам: желанием желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк. 22,15).
Но где Я съем ее? Иерусалим наполнен Моими врагами. В чертогах Анны и Каиафы обитают лицемерие, гордость и святокупство. Там готовы разодрать одежду, но не с тем, чтобы подостлать ее на пути Моем, а чтобы обнажить Меня Самого. Я буду там, но не для пасхи, а для принятия заушения и оплевания. В претории Пилата пространнее: там вместе с любовью к миру живет некая любовь и к справедливости; но имя друга кесарева там важнее имени друга правды и Божия: не Мне вкушать пасху с наперсниками Тиверия! Пусть их одни омывают руки перед народом, а Я умою ноги ученикам Моим. Лучше быть судимым, нежели судьей на таком лифостротоне. Когда нужно будет, явлюсь и на нем — для принятия венца тернового.
Итак, время Мое близко (Мф. 26,18), а места и убежища у Меня нет. Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф. 8, 20). Родился в яслях, умру на Кресте. Что же Мне делать? Оставить пасху? Но Я пришел не нарушить закон, но исполнить (Мф. 5, 17). И как оставить пасху, которая прообразует смерть Мою? Что же сотворю? Вот что сотворю: у тебя совершу пасху с учениками Моими (Мф. 26,18).
У тебя, христианин, у тебя, который называешься Моим учеником и который клялся следовать за Мною до смерти. Если ты еще не дашь Мне убежища, то где найду его? — Но ты не можешь не дать его: ты отрожден в бане крещения Моею Кровию, помазан и запечатлен Моим Духом, питаешься Моим Телом и Кровью, чаешь во имя Мое жизни вечной: ты ли не примешь и не упокоишь Меня?
Итак, где горница велия (см. Лк. 22,12), дабы Я мог поместиться со всеми дарами Моими? Где опресноки чистоты и истины? (см. 1 Кор. 5,8). Где горькое зелие — самоотвержения и терпения? Где агнец пасхальный — сердце чистое и дух сокрушенный? (см. Ис. 50,12). Износи все, что имеешь, укрась Мою вечерю, дай утишиться тем, что произвела в тебе благодать Моя.
Но вместо того, чтобы возрадоваться радостью на глас женихов (см. Ин. 3, 29), ты молчишь, как осужденный! Вижу причину: внутреннему человеку твоему самому негде преклонить главу; дом духа твоего пуст и палея есть (молитва 2-я перед причастием святого Иоанна Златоуста); нет ни светильника веры, ни елея любви; все наполнено нечистотою — страстями и помыслами вредящими. Горе тебе: ревность по доме Твоем снедает Меня (Ин. 2,17). Но время Мое близко; может быть, и твое время недалеко: придя в другой раз, Я уже не застану тебя на земле. Не надобно терять времени обоим. Итак, поспешим! Не дадим общему врагу нашему — диаволу совершить над тобою победу. У Меня есть средства все исправить: согласись только быть Моим, отверзи только двери сердца, дай занять Собою всю внутренность существа твоего. Коль скоро Я буду в тебе, то все тотчас примет другой вид. Я заменю Собою все приготовления: Сам омою ноги, Сам буду Светом, Сам — Агнцем. Не печалься, будем насыщены, обрадованы оба: ты Мною, Я тобою; только оставь наклонность ко греху, расстанься навсегда с злою жизнью, решись быть Моим во всем!»
По собственным лицам вашим, братья, вижу, что глас Господа к вам, хотя выходит из моих недостойных уст, не остается без действия над вами. После этого мне нечего более желать, как чтобы действие это продлилось над вами и оставило в вас следы непреходящее. И как ему не продлиться? Вы слышали слова; теперь увидите дело. Что я дал вам? А Господь преподаст вам Тело и Кровь Свою. Такой ли дар не тронет принявшего? Притом если мы, служители Его, беседуем с вами от Его имени, то ужели Он Сам останется внутрь вас безмолвен? Он всегда вещает к нам в совестях наших, тем паче не может не глаголать к сердцу нашему по таинственном соединению с нами. Итак, внемли каждый тому, что говорит ему ныне Господь. Изречет ли мир? Прими с благодарением и сохрани в чистой совести. Произнесет ли обличение? Равно благодари, и поспешит исправить обличаемое. Начни изгонять из внутреннего храма твоего торговцев. Не пререкайся, не защищай, а лучше присоединись к Нему и действуй. Господь Сам научит тебя всему, что тебе надобно делать (Деян. 9, 6); только слушай — и исполняй! Аминь.
ПОУЧЕНИЯ В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК
ПОСЛЕ ПРИЧАЩЕНИЯ СВЯТЫХ ТАЙН
I
Спаситель и Господь наш, преподав апостолам на Тайной вечери Тело и Кровь Свою, не присовокупил к тому никакого наставления. Преподанное было выше слова человеческого, и Таинство говорило само за себя. Верую, что и ныне для тех из нас, которые не одними устами причастились трапезы Господней, нет нужды в наставлении, ибо самое Пречистое Тело Господне учит их, самая Пресвятая Кровь Его говорит им. Чему учит Тело и что говорит Кровь? Одно, христианин: «Помни смерть своего Господа, за тебя принятую, и не изменяй Ему своею жизнью; мысли и поступай, как мыслил и поступал Он; ищи во всем славы Отца Небесного; трудись неослабно для блага ближних; сражайся с пороком нечестия; переноси мужественно искушения и бедствия; будь готов, из любви к истине и правде, нести крест и, если нужно, — идти на крест». Вот глагол Тела и Крови Христовой! Из-за Тайной вечери путь прямо в Гефсиманию и на Голгофу.
Так, братья, не один Он — Спаситель наш, родился на то, чтобы свидетельствовать о истине (Ин. 18, 37), творить всегда волю Отца Небесного, жить и умереть свято: мы все для этого приходим в мир. Не одному Ему надлежало путем страданий войти в славу: все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы (2 Тим. 3, 12). Всегда могут быть Иуды, продающие все за сребреники; Каиафы, мудрствующие, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб (Ин. 11, 50), и преследованием невинных мнящиеся службу приносить Богу (см. Ин. 16,2); Пилаты, дерзающие вопрошать истину: что есть истина? (Ин. 18, 38), — и омывающие руки, чтобы представить себя неповинными в крови праведных; Ироды, желавшие видеть чудеса и посмевающиеся чудотворцам; и князь тьмы, враждовавший против нашего Господа. О, этот человекоубийца всегда один и тот же: непримирим в злобе, неистощим в лукавстве, неутомим в нападении. А поэтому истинный последователь Иисусов всегда может и всегда должен участвовать в страданиях Своего Господа, подвизаться за истину, вести брань с пороком, приносить себя в жертву Богу и человечеству. И на сей-то подвиг, непрестанный и великий, подается нам укрепление в Божественном брашне Тела и Крови Христовой; в этом самом состоит сущность Нового Завета, завещанного нам смертью нашего Искупителя. Жертва за жертву! Жизнь за жизнь! Кровь за кровь! Мы вкушали Тело Его: да принадлежит и наше тело Ему, да будет оно сосудом чистоты, храмом Духа Святого; мы причастились Крови Его, за нас пролитой: не усомнимся и сами стать до крови за имя Его, за благо человечества, за истину и веру; мы приняли всецело внутрь себя Его Самого и сделались единым с Ним: предадим же и мы себя самих, друг друга и весь живот наш Ему — Христу и Богу нашему. Кто поступит таким образом, тот не по слуху только будет знать, как Христос в нем и он во Христе: тот всегда будет на Тайной вечери, и не только сам насытится манною сокровенною (см. Откр. 2,17), но и сделается питателем душ алчущих. А кто приступит к трапезе Господней, не испытав (см. 1 Кор. 11,28) предварительно себя, и отойдет от нее, не размыслив, что и для чего принял, тот, хотя бы тысячекратно причащался Тела и Крови Христовой, хотя бы ничего не вкушал, кроме сей Божественной пищи, не будет иметь Христа в себе. В таком человеке Тело и Кровь Божественная заключены как во гробе: Живоносное Тело некогда восстанет, а гроб останется гробом. Аминь.
II
Что воздам Господу, за все, что Он даровал мне? — так вопрошал некогда взысканный благодеяниями Божиими Давид и отвечал: Чашу спасения приму и имя Господне призову (Пс. 115, 3-4). Как ни велики благодеяния Божий к Давиду, но они малы в сравнении с тою милостью, которой ныне, братья, удостоены от Господа все мы. Ибо Господь даровал нам то, что выше всех благ: даровал Самого Себя, Свое Тело и Свою Кровь. Что же воздадим Господу за все, что Он воздал нам? Воздадим, по крайней мере, то, что и Давид: приняв чашу Господню, возвестим имя Бога, нам благодеющего. Как возвестим? И словом, ибо многие из нас, здесь стоящих, призваны на служение слова, на проповедь Евангелия, но прежде и больше всего — нашими делами и жизнью. Поверят ли нищему, покрытому язвами и рубищем, что он был на трапезе царя и удостоился его дружества? Не поверят и нам, что мы причащались Тела и Крови Господней, если на нас останутся прежние язвы страстей, прежние рубища грехов. Господь не требовал от нас достоинств, сажая за трапезу Свою; не обратил внимания на грехи наши и нечистоту: взял нас прямо с распутий мира, — некоторых, может быть, от врат адовых. Он положился на одну нашу будущую благодарность, на то, что мы, взысканные по милости, насыщенные не по достоинству, исторгнутые из бездны зла, этим самым преизбытком милосердия будем остановлены на пути беззакония; что Чаша Завета сама будет для нас залогом верности, защитой от страстей, побуждением к любви; что уста наши, орошенные Кровью Его, уже не будут разверзаться на неподобные глаголы; что сердце наше, проникнутое огнем Божественной любви, не будет источать помыслов злых и похотей, приносящих вред. Изменим ли, братья, этой Божественной надежде на нас, этому любвеобильному доверию к нам? Покажем ли, что мы приступили к святой трапезе с Иуд иным лицемерием? Захотим ли быть доказательством, что ад над грешниками сильнее неба? Предадим ли Тело и Кровь Господа врагам Его, нашим страстям и беззакониям? — О, да не будет, да не будет, да не будет этого! Я вымыла ноги мои; как же мне марать их? (Песн. 5, 3) — восклицает душа верующая, изображенная Соломоном. Мы не только ноги умыли, но и руки и главу. И чем умыли? Дражайшею Кровью нашего Спасителя и Господа. Возвращаться после этого на прежние нечистоты — значит проливать напрасно Кровь Завета, укорять Духа благодати, ругаться страданиям Спасителя. Да скажет же каждый, имеющий в том нужду, да скажет внутреннему морю страстей: «Вот до чего дошло ты по моему невниманию; но с этих пор, благодатью Божьею, не прейдешь далее, но в тебе сокрушатся волны твои!» Аминь.
III
В книге Исхода читаем, что по установлении между Богом и народом израильским завета, в знамение коего все люди окроплены были кровью жертв, Моисей взял книгу завета и прочитал вслух народу, и сказали они: все, что сказал Господь, сделаем, и будем послушны (Исх. 24, 7).
Для вас, братья, не нужно повторять теперь книгу Нового Завета, из чаши которого вы пили Кровь Господа, ибо эта Божественная книга в прошедшие дни была разверзаема перед вами многократно. Поэтому о вас можно сказать подобное тому, что Сам Учредитель Нового Завета изрек о первых причастниках Тела и Крови Его: путь знаете (Ин. 14,4); знаете, куда лежит путь с Тайной вечери; видите, что хочет преподать нам и чего требует от нас Господь, питая нас Самим Собою; разумеете, что Он через это самое хочет быть в нас и соединить нас с Собою и что этот таинственный союз возможен с нашей стороны только посредством веры и любви.
Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете (Ин. 13,17). Новый Завет не имеет нужды в делах закона, но непременно требует дел благодати. Без этого Завет пребудет новым, а мы останемся ветхи. Кровь Завета, которой мы приобщаемся, не может молчать; она вопиет или за нас, во оставление грехов (Мф. 26, 28), или против нас, в отмщение за грехи.
Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете (Ин. 13,17). Блаженны, ибо в таком случай вы Христовы, и Христос ваш, а с Ним все ваше (см. 1 Кор. 3, 22), небо и земля, время и вечность. Блаженны, ибо рано или поздно Он придет к нам, и возьмет нас к Себе, дабы мы, слуги Его, были навсегда там же (см. Ин. 12, 26), где теперь Он — Глава и Господь наш. Но все это под условием, что мы творим. Если будем жить и ходить так, как Он жил и ходил; будем любить и возвещать истину и добродетель, как Он любил и возвещал их; если будем носить крест и побеждать мир, как Он носил и побеждал; если будем подобны Ему — верны даже до смерти.
В противном случае, братья, и это Божественное брашно не поставит нас перед Богом! (см. 1 Кор. 8, 8). Аминь.
IV
Если бы, братья, кто из нас внезапно вступил в союз с каким-либо могущественным монархом, был им приближен к лицу его, удостоен доверия, дружбы и любви, то какою исполнилось бы сердце его радостью. Какая перемена произошла бы во всех поступках его! С какою скоростью оставил бы он, если имел, все худые привычки! Как строго и постоянно начал бы смотреть за всеми своими действиями, чтоб не сделать чего-либо недостойного нового союза своего с царем!
Но вот, братья, чего никто бы не посмел ожидать от владыки земного, то самое, или даже бесконечно выше и более того, благоволил оказать ныне всем нам Царь Небесный! Единство, беспримерное единство соединило всех нас с Ним. Ядущий Мою Плоть, — говорит Он Сам, — и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6,56). А мы все вкушали Плоть Его и пили Кровь Его. После этого что разлучит нас с возлюбившим нас Господом? Как мы не можем уже возвратить Ему Тела и Крови Его, так и Он не может уже не быть в нас. Мы Его — навсегда Его! Он наш — навсегда наш!
Сделаем же, братья, для союза с Царем Небесным то, что непременно каждый из нас сделал бы ради союза с царем земным. Да будет мысль о соединении нашем со Христом правилом наших действий; да удерживает нас от всего противного Христу и Его святому закону; да располагает ко всему, что честно и похвально перед Богом и людьми! Не попустим, чтобы возлюбленный Жених душ наших терпел и страдал от соединения с нами! Дорого стоила Ему возможность питать нас Своим Телом и Кровью; для этого надлежало взойти на Крест. Не попустим же, чтобы Он, входя под кров души нашей, вновь обрел там для Себя Голгофу.
В прошедшие дни не раз мы слышали, как сыны древнего Сиона обрекали себя вечному забвению и безмолвию, если забудут Иерусалим свой. И вот здесь, воистину, больше Ирусалима (см. Мф. 12, 41-42). Да скажет же, выходя теперь из храма, да скажет, братья, каждый из нас в сердце своем: «Если забуду Тебя, Господа и Спасителя, питающего меня Телом и Кровью Своею, забудь, навсегда забудь меня десница моя; прилипни, навсегда прилипни, язык мой к гортани моей, если не буду помнить Тебя и беспримерной любви Твоей ко грешникам во главе веселия моего (Пс. 136, 5-6)». Аминь.
V
Замечают, что человек бывает во многом таков, какую вкушает пищу. Какими же, братья, должно быть нам, которые вкушаем Тело и Кровь Господа? — По крайней мере, нам должно быть Господними. По крайней мере, не должно быть врагами Того, Кто питает нас Телом и Кровью Своею.
Не должно быть врагами!.. Но что же значит, братья, будущие грехи наши? Разве мы будем делать их для Господа? И разве кто-либо из нас не будет делать их? О братья, духовная слабость наша так велика, что я не знаю, можно ли самым Телом и Кровью Господа умолять вас к совершенному безгрешию! Но во имя этого Тела и этой Крови не могу не умолять вас к борьбе со грехом, к хранению своего сердца, к покаянию и смирению. Господь, Который всегда дарует нам все, ибо дарует Тело и Кровь Свою, требует от нас хотя бы что-нибудь. Начни, из благодарности к Нему, борьбу хотя бы с одною страстью, в тебе особенно господствующею; посвяти себя постоянно и совершенно хотя бы одной какой-либо добродетели — и это начало не останется без плода великого. Одна павшая страсть ниспровергнет и другие; одна вошедшая в душу добродетель приведет и прочие.
Господь, видя усилие твое, не замедлит поспешить на помощь с благодатью Своею; а под ее плодотворным осенением и малое семя благого произволения может возрасти в древо великое благой жизни.
Откажем ли в этом Господу? Почтем ли трудным решиться на совершение и одной добродетели? Пожалеем ли расстаться и с одним пороком? — Но это значило бы уже благословлять в лице (см. Иов 2,5) Господа, нам благодеющего; это значило бы приступить к Тайной вечере, явно, с лобзанием Иуды. Нет, христианин никогда не захочет, он не может давать себе адского лобзания!
Сделаем же, братья, хотя бы малое для Господа, даровавшего нам все, и Он обратит это малое в большее, которое, при осенении Его благодати, удобно может сделать ее всем. Аминь.
VI
В евангельской истории явлений Иисуса Христа по воскресении читаем, что двое из учеников Его шли с Ним однажды немалое время по одному и тому же пути в Эммаус, беседовали о всем приключившемся во Иерусалиме, слышали от Него изъяснение многих пророчеств о Мессии, ощущали от слов Его огонь в сердце, удерживали Его — и, однако же, среди всех этих действий не узнали в Нем своего Учителя и Господа дотоле, пока Он на вечерней трапезе не благословил хлеба и не преподал им оного (см. Лк. 24,13-31).
Если с учениками эммаусскими было такое приключение, тем более может быть с нами. Тем более мы можем идти одним путем (о если бы хоть шли одним путем!) с Иисусом, поучаться в слове Его, чувствовать сладость Его учения, стараться даже быть в Его присутствии и между тем не знать Его как должно, не видеть в Нем своего Учителя и Господа.
Да познается же Он таковым, по крайней мере, в преломлении хлеба! В Теле и Крови Своей, которыми Он питал нас ныне! Тут весь Иисус, вся мудрость и сила, и наипаче вся любовь. Если здесь не узнаем Его, то никогда не будем знать. Кто, кроме матери, питал нас от тела своего? Но матери не умирают, чтобы питать таким образом детей: это питание может, напротив, их самих спасать от смерти. А Спаситель наш умер для того, чтобы питать нас Телом и Кровью Своею. Больше этой любви (см. Ин. 15,13) нет и быть не может.
Да познаем же, говорю, из этого, сколь благ Господь и Спаситель наш! Да разумеем, что значит Пастырь душ: Он душу Свою, Свою полагает за овец (Ин. 10,11). Что значит христианский Начальник и Владыка: Он должен быть всем слуга (см. Мф. 20, 26).
Что скрывать? Может, легко может случиться, что и наш путь жизни приведет некоторых из нас если не наверх, то к подножию Голгофы; и нам подобно Спасителю надобно будет избирать одно из двух: славу Божию или славу мира, волю свою или Отца Небесного, крест или удовольствия плоти. Тогда вспомним о Чаше Завета, кровавой молитве Гефсиманской, пойдем подобно Господу навстречу врагам, с твердою решимостью умереть за истину. Только подобные действия, а не вздохи и поклонения, могут засвидетельствовать, что мы истинные ученики Распятого и что Он действительно дознался нам в преломлении хлеба (Лк. 24, 35). Аминь.
VII
При всей важности настоящего дня, я думал было оставить ныне беседовать с вами, потому что вы слышали вчера такое поучение, которого станет для всех нас на много дней. Я разумею под этим вчерашнее погребение собрата вашего. Ему не дано сделаться наставником в продолжение жизни, зато предоставлено смертью своею преподать урок самим наставникам своим. Будем надеяться на милосердие Божие, что ему попущено дать нам урок сей вовремя для него, но нельзя сомневаться и в том, что это было вовремя для нас. В день покаяния гроб служит самым разительным проповедником покаяния. И я думаю, многие из вас, опуская в землю тело собрата своего, отложили вместе с тем не одну земную мысль; не один, думаю, идя к судилищу духовному, останавливался со вздохом на том месте, где лежало бездыханное тело собрата, и невольно возводил взоры к Тому, Который обладает живыми и мертвыми. В надежде на эти-то чувства, я хотел было ныне не беседовать с вами.
Но потом мне пришло на мысль, что поступить таким образом значило бы предоставить все смерти. Вчера так: в день покаяния и смерти греху довольно голоса смерти, а ныне — день жизни и воскресения. Если смерть телесная говорила, то жизнь духовная тем более не может оставаться безмолвною.
Что же сказать вам от лица этой жизни? Смерть и гроб говорили: «Плачьте и трепещите!» А я скажу: «Радуйтесь и благодарите, ибо жало смерти — грех, притуплено правдою Сына Божия, нас покрывающею. Радуйтесь, ибо сама смерть попрана животом, заключенным в смерти Сына Божия. Радуйтесь и благодарите, ибо Господь наш для того и питает нас Телом и Кровью Своею, дабы мы все подобно Ему перешли от смерти в живот».
О глубина премудрости и любви Божией! Вкушение подвергло нас в раю смерти; вкушением вне рая возвращается нам бессмертие. Мы все умираем потому, что все в тесной телесной связи с Адамом перстным, виновником смерти; и вот второй Адам, виновник жизни, телесным же образом распространяет на всех нас жизнь и нетление. Отобоюду Таинство! Как все пали в Адаме — не постигаем; и как все восстаем во Христе — не ведаем! Не ведаем, ибо неисповедимость болезни требовала и врачевства неисповедимого. Первый свидетель — опыт; опыт же должен свидетельствовать и о силе последнего. Вкусите и увидите (Пс. 33,9). Вкуси верою и смотри, прогнано ли неверие. Вкуси любовь и смотри, истреблена ли в сердце зависть и злоба, вкуси упованием и смотри, одушевлен ли мужеством, исчез ли в тебе страх смерти. Господь устоит в обещании даровать тебе жизнь вечную, ибо Он причащает тебя не словами, а Телом и Кровью Своею, — тем Телом, которое не под видом хлеба, а на самом деле было ломимо на Кресте, — тою Кровью, которая не в образе вина, а в собственном своем виде лилась на Голгофе. Такая жертва не могла быть принесена для малого; такая пища и питие должны, по необходимости, производить чрезвычайное действие. После этого спасительная сила Таинства зависит от тебя самого, от того, чтобы ты вкушал не одними устами, соединился со Христом не одним телом, но и духом.
Итак, соедини невидимое, духовное причащение с видимым и телесным — и ты опытно познаешь, как еще до смерти переходят от смерти в жизнь (см. 1 Ин. 3,14), и как, живя на земле, имеют живот сей сокровен в Боге (см. Кол. 3, 3). Аминь.
VIII
Причастие Святого Духа да будет со всеми вами! — этого при каждом богослужении желаем мы вам от лица Святой Церкви; этого же самого желать вам особенно прилично теперь. Причастившись Тела и Крови Сына Божия, вы причастились и благодати Божественного Духа. Итак, это причастие да будет с вами всегда!
И жизнь телесная для поддержания себя имеет нужду в сугубом причащении, более чувственном посредством пищи и пития и более духовном посредством дыхания. И что особенно в настоящем случае должно быть для нас примечательно, то и другое причастие сопряжено с пресуществлением: и пища, и воздух должны уподобиться нашему телу и преложиться в него, чтоб служить для поддержания нашей жизни. Что для тела пища и питие, то для души Тело и Кровь Господа; что для телесной жизни дыхание воздухом, то для духовной — причастие Святого Духа. По настоящему составу тела ему нельзя жить ни одним дыханием, ни одною пищею. Так и по настоящему состоянию души: для нее необходимо и вкушение Тела и Крови Господней как пища, и причастие Духа Святого как дыхание. Пища принимается обыкновенно не так часто; и Евхаристии причащаемся не каждый день, а по временам; дыхание необходимо каждую минуту, потому и причастие Святого Духа нужно всегда и для всех. Итак, еще повторю: Причастие Святого Духа да будет со всеми вами!
И он будет и пребудет с нами, если мы пребудем с ним! Раз сошедши на землю, Всеблагий Дух не оставит земли, доколе останется на ней хотя один достойный Его причастник. Ибо Он для того и приобретен заслугами Ходатая нашего, чтобы, занимая Его место, пребывать с нами вовек, наставлять нас на всякую истину (см. Ин. 16,13), отвращать от всякого порока, укреплять нас во всякой немощи, утешать во всякой скорби нашей (см. 1 Фес. 3, 7). Это Его дело на земле, Его, дерзнем сказать, обязанность и назначение. И возможно ли, чтобы Он не исполнил того, что принял на Себя, за чем послан, для чего сошел к нам? Поэтому если в нас нет благодати Духа, то это несомненный знак, что мы нисколько не стараемся о приобретения ее, что мы препятствуем ей и удаляемся от нее, что Пресвятому Духу нельзя в нас быть и делать Своего великого дела.
Не удивляйтесь тому, что Вездесущий и Всеисполняющий не может быть в нас без нашего согласия. В воздухе нигде нет недостатка, но у кого повреждено орудие дыхания, тот не может дышать, хотя бы и хотел; равным образом и кто не употребляет этого орудия, тот также не дышит, хотя бы и мог. Так и Дух Святой везде есть и все исполняет, но для того, чтобы исполняться Сим Духом, причащаться Его благодати, дышать ею, для этого нужно иметь здравое орудие дыхания и употреблять его понадлежащему.
Из чего составляется дыхание тела? — Из надлежащего расширения членов тела, предназначенных для дыхания, из вдыхания в себя воздуха и из возвращения его назад. То же самое необходимо и для вдыхания духовного, для причастия Святого Духа: во-первых, надобно отверзать и расширять орудие духовного дыхания, ум и чувство сознанием своих недостатков и бедности; во-вторых, надобно привлекать благодать Духа молитвенным желанием быть едино с Господом; и, в-третьих, надобно возвращать принятое и, так сказать, издыхать в святых чувствах, в здравых словах, в делах любви и смирения. Нельзя вдыхать воздух, не произведши в себе некоей пустоты и упразднения; нельзя причаститься и Духа Божия, не упразднившись от духа мира, от самолюбия. И в свободную грудь воздух не войдет, не будучи привлечен дыханием: и в свободную от сует земных душу не входит благодать Духа, пока не привлечется молитвенным вожделением. Самый чистый и целебный воздух, вдыхаемый, но не выдыхаемый, может обратиться во вред здравию; и благодать Духа, приемлемая, но не возвращаемая, не издыхаемая в благих помыслах и делах, служит в осуждение.
Можно бы и еще немало сказать о причастии Духа, о Его важности и необходимости для всех нас, но не время занимать вас долгим собеседованием. Теперь у каждого из вас под кровом души Гость бесценный. Займитесь Им и обратитесь всем умом и всем сердцем к Нему. Он скажет вам о Духе то, чего и мы представить не можем; и не только скажет, но если найдет вас достойными, то и преподаст вам причастие Святого Духа, чего из нас никто не может сделать. Аминь.