Дата первой публикации 18.03.2016
Дата последней редакции 18.03.2016 01:29
Как труден путь людей, которые хотят вернуться на Родину
Севастополь в декабре 2015-го… Город в световой блокаде, но по-прежнему не сдается. Фото: AP/ Alexander Polegenko
На днях побывал в Севастополе.
Разговор с читателями, ярко освещенный зал. Встреча закончилась, вышел на улицу, чтобы пройти до гостиницы, сделал несколько шагов, и вдруг — темнота. В городе вырубили электричество. Одиночество во тьме.
Читайте также
До сих пор Крым получает приветы от бывших хозяев — то, что называют ласковым словом «блэкаут». В результате — аварии, попавшие под колеса пешеходы… Когда в конце прошлого года были подорваны линии электропередачи, оказались обесточены роддома, больницы, школы. Энергонезависимость от Украины дается непросто, хватает и других тягот, но везде, где я в этот раз был (и в самом Севастополе, и в музее «Херсонес Таврический», и в Симферополе), слышал одно: «Мы — дома»…
Наши нравы
Главная поддержка Крыма — отдыхающие. Говорят, этим летом их будет не меньше, чем прошлым, то есть навалом.
— Ну, цветных вам крымских снов! — с многозначительностью мультипликационной феи улыбалась мне Марина, хозяйка мисхорского отеля.
Весь этот Крым, конечно, сон — крепости, курганы, пещеры, дворцы и монастыри… Сон с соснами, дубами, пальмами и бесстыдницами, блеском, плеском, клекотом чаек над золотым яйцом закатного моря, и желтой алычовой ягодой, лопнувшей под моей шлепкой на старинной плите в отчаянную оранжевую мякоть… Крым с песочного оттенка крепостью Балаклавы, и строгой полуночной цепочкой корабельных огней Севастополя, и скалой Коктебеля в виде ворот, нарисованной еще Пушкиным, и нарядным розоватым собором Александра Невского, и белоснежным, как подвенечное платье, дворцом Ливадии под охраной каменной химеры.
Надо ли ехать сюда? Нет такого вопроса.
Наведываться как можно чаще. Быть тут, платить тут, делать заплывы и селфи, есть дыню, ездить в знаменитом троллейбусе — закрепляя за своей страной эту землю и это море.
Материальные и бытовые минусы крымского вояжа известны. Например, дороговизна билетов. Если не брать их заранее, дешевле отдохнуть в Греции или Турции. «Низкая культура сервиса», которую сердито величают «совком», и вообще, отдельные проявления первобытной простоты. Например, божественно душистый парк в Мисхоре не освещался и до всяких блэкаутов, вереницы отдыхающих пробирались во мраке, скользя по могучим стволам огоньками мобильников…
Глядя на свое, родное, близкое, мы исполнены заведомого скепсиса, запросто переходящего в озлобление. Мы думаем о своих дурно. И все же жизнь подсказывает, комплекс неполноценности — наш странный кривой житейский компас. Дважды в двадцатом веке терявшие государство, мы воспалены идеей негатива и, кажется, подсознательно нуждаемся в подтверждениях. Одно — хотеть исправить недостатки, но совсем другое — настырный поиск раздражителей.
Читайте также
Московские цены в ялтинском гастрономе, прямодушный официант с его южным «шо», чья-то пятка, толкнувшая под водой, закрытый «Макдоналдс» — деталь лепится на деталь, и вот мутный абсурдный ком застилает и солнце, и море, и горизонт с парусом.
Все прошлое лето поехавшие или не поехавшие в Крым, или даже некоторые публицисты из Крыма в постах в «Фейсбуке» и авторских колонках соревновались в описании недостатков тутошнего житья-бытья, не замечая, как сами толкаются в нелепой очереди, все время срываясь на детский визг. Сказать что-то обратное кажется пресным и пошлым.
А сказать надо. Надо сказать.
Слушайте, Крым — крут.
… Но разве может быть крутым что-то наше? Ночью в Париже моему приятелю надавали оплеух чернокожие весельчаки, требуя денег, а когда он вырвался и побежал, вслед полетел нож и вонзился ему в рюкзак, с этим ножом в рюкзаке он бежал по равнодушному городу. Обычная картинка, считайте, он бежит сквозь, повторяя Ходасевича, европейскую ночь, и по Лондону, и по Брюсселю… Бежит, задыхаясь от страха, но все равно млеет — «цивилизация». Вы заболеете в Нью-Йорке, у вас температура до сорока, вызвать врача невозможно, приехав к доктору на такси, вы прошелестите, что вам плохо, вас привезут в больницу спустя два часа, температура не спадет, и тога, содрав тысячу долларов, пожимая плечами и пластмассово улыбаясь, вас выставят на улицу под дождь — иди помирай, твои проблемы… Но все равно — «цивилизация»… Наконец, вы отправитесь на какой-нибудь раскаленный Корфу, где в зале, гулком, как на вокзале, над судками с греческим салатом давится потная толпа поляков и немцев, и такая же теснится в воде, а Интернет подается в час по чайной ложке, и в номере полудохлый кондиционер, но вы сладко жмуритесь: нет, тут не какой-нибудь Крым-совок, заграничное море, Ионическое…
Это и есть настоящий «совок», до сих пор не выветрившийся провинциализм сознания. Советских людей перекормили ужастиками про «Их нравы», и «заграница» казалась вожделенной, как волшебный десерт. До сих пор некоторым неловко похвалить свое или усомниться в чужом.
… Непосредственность, легкость, раскрепощенность…
А это что? А это мои ощущения от Крыма.
Сергей Шаргунов
Российская газета — Федеральный выпуск №6923 (55)